– Зря иронизируешь. Думаю, он хочет, чтобы я принадлежала ему и только ему. Если родится ребенок – Серж автоматически отодвинется на второй план. Наверно, он этого боится.
– Так я и знала! – Анна засмеялась. – Очередная ерунда.
– Не ерунда, – возразила Катрин. – Я так боюсь, что он меня бросит. Если только у него появятся сомнения на мой счет…
– Сомнения? Бросит? – Анна всплеснула руками. – Именно ерунда! Ведь ты его любишь?
– Люблю. Но почему ты спрашиваешь? Не веришь, что я его люблю? Анна удивилась:
– Не верю? С какой стати мне тебе не верить? С какой стати тебе меня обманывать?
– Ни с какой, – Катрин закусила губу и вновь повторила: – Я его люблю.
– Не сомневаюсь, – улыбнулась Анна успокаивающе. – И именно поэтому думаю, ребенок – то, что тебе нужно. Займешь себя, а то ты, по-моему, от безделья маешься. Катька, да не гневи ты бога! Серж обожает тебя, ты его любишь – что тебе мешает? Да и возраст, извини за бестактность…
– Ага… – проворчала Катрин. – Сама-то ты с этим не торопишься…
И осеклась, заметив, как изменилась в лице Анна.
– Прости. Не хотела быть грубой.
– Ничего, – вздохнула Анна. – Все правильно. Только знаешь, семья, дети – все это не для меня. У меня, наверно, уже никогда не будет ничего подобного…
– Ты окончательно порвала с Антоном? – спросила Катрин прямо и сразу же пожалела о вырвавшемся вопросе, потому что глаза у Анны стали совершенно несчастными. В этот момент официантка принесла их заказ – два омлета с трюфелями. Анна поковырялась вилкой в омлете, искоса посматривая на Катрин, расстроенную и смущенную…
– Я не рвала с ним. Просто уехала.
Катрин криво усмехнулась:
– Ну конечно! Просто уехала! Сбежала, скажи честно.
– Зачем мне бежать от него? – тихо спросила Анна, опуская глаза.
– Наверно, есть причина? – Катрин вопросительно взглянула на подругу поверх бокала с вином. – Ну?..
Анна набрала побольше воздуха.
– Ты знаешь?..
– Знаю, – прямо ответила Катрин. – Но не уверена, что из того, что я знаю – правда.
– Что именно ты знаешь? – спросила Анна.
Катрин колебалась. Как такое произнести? Она боялась оскорбить Анну чудовищным обвинением. Но Анна демонстративно ждала, и поэтому Катрин, наконец, выпалила:
– Я знаю, ты была с Мигелем. Но не уверена, правда ли это.
– Правда. Мы были вместе – один раз. В ту страшную ночь, у нас дома. Антон спал, а я пошла к Мигелю в кабинет. Можешь меня презирать.
Растерянная Катрин молчала, не зная, как комментировать это признание. Уж так, как воздалось Анне за ту единственную ночь – так впору расплатиться за всю жизнь, проведенную в оргиях и разврате. Наконец Катрин заговорила.
– Кто я, чтобы презирать тебя? Раз ты к нему пошла, значит, по-иному не могла. Мне в это трудно поверить, но… – она колебалась, опасаясь, что Анна сочтет ее слишком категоричной. Омлет безнадежно остывал, и Катрин, чтобы взять паузу, ткнула в него вилкой и стала лениво жевать.
– Молчишь, – прошептала Анна. – Да, такое понять трудно. Но откуда ты узнала? Кто тебе сказал?
Катрин смогла выдержать испытующий взгляд подруги. Какой смысл ей скрывать?
– Он… Рыков мне сказал, – она сглотнула ком в горле – то ли кусок омлета, то ли сгусток горя. – Прости.
– Зачем?!
Катрин не могла признаться подруге, что стала невольной свидетельницей ее мучений. Демонстрируя, словно un chef-d'œuvre du cinéma[34], как он измывался над ее подругой, Рыков, казалось, испытывал подлинную гордость. Он говорил про Анну отвратительные вещи, но, скорее всего, это было ложью – он хотел оправдать свое преступление, хоть как-то обелить себя перед Катрин. Анне будет невыносимо слушать – такую боль она не заслужила. Тем временем Анна требовательно повторила:
– Но зачем он рассказал тебе? С какой целью?
– Он пытался оправдаться передо мной. Я назвала его гнусным убийцей, упырем или еще как-то, не помню уже – все в кровавой пелене. Это случилось примерно за час до того, как он… попытался убить меня. Он сказал, ты умерла, и он тебя убил именно за измену Антону. Я не поверила ему.
Катрин поднесла ко мгновенно пересохшим губам бокал с вином и осушила его в пару глотков:
– Я не поверила ему.
– Почему? – севшим голосом спросила Анна. – Все, и ты в том числе, считали меня… ну, я не знаю… девой непорочной. А я просто женщина. Слабая, безвольная, грешная. Я сама пошла к Мигелю в ту ночь. Я делала все осознанно. Мне казалось…
– Казалось – что?
– Что я уже не люблю Антона так, как прежде. Может, это был кризис трех лет совместной жизни? Мне недоставало страсти в наших отношениях – Антон всегда такой спокойный и уравновешенный.