– Жики! – услышали они чуть дребезжащий голос. – Carissima! [38]
– О черт, – выругалась тангера вполголоса. – Только его не хватало! – однако торопливо приклеила к тонким губам милую улыбку – приветливую до такой степени, что ее едва ли можно было назвать искренней. К ним, вальяжно опираясь на трость, направлялся осанистый старик, сжимая изуродованными подагрой пальцами хрустальный набалдашник.
– Винченцо! – Жики кивнула, но старик потянулся к ней, и она была вынуждена три раза приложиться к его морщинистой щеке.
– Ты все так же хороша, – заявил старик, достаточно бесцеремонно ее оглядывая. Жики поморщилась, и это от него не ускользнуло, – И все так же упряма! Ничего не меняется, а?
Он обвел взглядом ее компанию. – Какие прекрасные дамы! Восхитительные розы! Представь меня, carissima!
Его игривые слова прозвучали, однако, скорее как приказ, а вовсе не просьба. Жики надменно поджала губы:
– Винченцо, ты все тот же старый ловелас. Действительно, ничего не меняется. Ладно, черт с тобой! Анна Королева, моя русская подруга.
– Piacere! [39]– старик приложился к руке Анны, которая протянула ее, словно загипнотизированная его пронзительным взглядом.
– Дорогая, это команданте Росси, мой старинный приятель.
Жики не представила старика по имени, и тот, заметив это, кисло усмехнулся. Потом перевел взгляд на Катрин: – Еще одна русская роза?
– Подруга Анны Катрин, – неохотно пояснила Жики. – Познакомься, дорогая!
Старикан бесцеремонно оглядывал Катрин, словно она редкость, достойная его пристального внимания.
– Где ты их находишь? – поинтересовался Росси так, словно речь шла не о молодых женщинах, а о произведениях искусства – с одной стороны – драгоценных, а с другой – неодушевленных.
Анна переглянулась с подругой, и от Жики не укрылось возмущенное выражение ее лица. Поэтому она объявила:
– Винченцо, тебя заждались твои спутники, – и кивнула на трех амбалов в смокингах, застывших чуть поодаль. – Племянники?
– Да, взял на воспитание, – не моргнув глазом, заявил старик. – Ничего от тебя не скроешь. – Однако, до встречи, carissima. Дамы! – откланялся он галантно и направился прямиком к ложам бенуара. Амбалы потрусили за ним, не отставая не на шаг.
– Слава богу, – пробормотала тангера.
– Мафия? – лениво поинтересовался Джош.
Жики прикрыла веки. – Я не стала представлять вас, мой друг, дабы не травмировать старого padrino[40], – сказала она.
– Разумно, – кивнул Джош. – И весьма предусмотрительно.
– Зато сейчас я познакомлю вас с графиней Изабель де Бофор. Она внучка моей старинной подруги, – к ним приближалась молодая дама в совершенно невероятном платье, словно сплетенном из стекляруса, светловолосая, с прической «паж», почти без макияжа. Она клюнула Жики в пергаментную щеку, улыбнулась Анне и Катрин, и стрельнула взглядом в сторону американца.
– Мадам Королева, я поклонница вашего таланта, – искренне сказала она. – Когда мы увидим вас на сцене Opera de Paris снова?
– Не скоро, – скрывая сожаление, ответила Анна. – В декабре я открываю Показы Школы танцев Балета Гарнье[41]. Буду рада вас видеть.
– Обязательно, – горячо пообещала графиня. Она улыбнулась Катрин и снова покосилась на их спутника.
– Ma copine Cathrine[42], – представила подругу Анна. – Мсье Джош Нантвич, наш американский друг.
– Как поживаете? – по-английски сказала Изабель. Джош вежливо поклонился. Катрин поздоровалась по-французски.
– Как здоровье бабули? – спросила Жики.
– Ах, – вздохнула Изабель. – Неважно, но ты же знаешь Моник, Жики. Она неугомонная. Все носится по миру со своим фондом.
– Да, знаю… – кивнула Жики. – Передавай ей привет.
– Непременно… – Изабель с любопытством, которое даже и не пыталась скрывать, разглядывала Катрин. Что, естественно, не укрылось от Жики.
– Приходи к нам на чай, – ласково пригласила она, потрепав молодую даму за локоть. – Давно мы не сидели вместе за чашечкой чая. Или чего покрепче?
– С меня вполне хватит чая, – Изабель улыбнулась всем на прощание и вернулась к своему спутнику, терпеливо дожидавшемуся у парапета.