Между тем политикам, государственным деятелям были хорошо известны слова Гитлера, сказанные в разговоре с министром иностранных дел Чехословакии 21 января 1939 года: «Мы уничтожим евреев. Им не удастся укрыться… День расчета настал».
Неделей позже — об этом же: «…результатом ее (войны — авт.) явится… уничтожение еврейской расы в Европе»[7]. И сказано это было уже не в дни «пивного путча» 8–9 ноября 1923 года в Мюнхене, и не в беседе один на один с дипломатом, а во время выступления в рейхстаге (германский парламент) в 1939 году. Речь была приурочена к шестой годовщине со дня прихода нацистов к власти.
Знало советское правительство и о зверском обращении оккупантов с населением захваченных Германией стран Европы. Но только после вторжения вермахта в пределы СССР на страницах советской периодической печати стали появляться сообщения о зверствах и расправах, которые учиняли гитлеровцы над мирным еврейским населением.
В эти дни газета «Вiцебскi рабочы» опубликовала статью С. Борисова «О новом порядке», установленном нацистами в оккупированной Польше. Значительную ее часть автор посвятил рассказу о положении евреев, оказавшихся в руках нацистов:
«…Еврейское население, — писал автор, — поставлено буквально вне закона. В городах все евреи согнаны в специальные кварталы — гетто[8], огражденные колючей проволокой. В гетто Варшавы заключено 500 тысяч человек, в Лодзи в еврейское гетто загнано 250 тысяч человек. Люди тут не имеют права появляться на улицах после 5 часов дня. Евреи с 10 лет обязаны носить на своей одежде особый знак — большую желтую или зеленую звезду. Для жителей гетто сделаны специальные деньги — мелкие монеты из дерева. Еврей не имеет права входить в трамвай общественного пользования. Каждый еврей обязан отрабатывать без всякой оплаты 2 года в трудовом лагере. Своеволие, чинимое германскими фашистами, не поддается описанию. В Домброве была подожжена синагога, переполненная молящимися. Тех, кто пытался спастись, расстреливали. В Калише фашисты убили 22 поляка и украинца, потом трупы сложили на телегу, запрягли в нее несколько евреев и заставили их возить телегу по городу. В деревне Грабек Петраковского района немецкий солдат застрелил десятилетнего мальчика, который показал ему язык. Когда родители, братья и сестры высказали свое возмущение, они также были расстреляны.
Широкие массы польского и украинского населения глубоко ненавидят фашистских угнетателей и палачей. В некоторых районах партизанские отряды ведут героическую войну против оккупантов».
Трудно сегодня сказать, какое впечатление произвела эта статья на читателей. Помогла ли она хотя бы кому-нибудь представить себе, какую угрозу людям несет фашистская оккупация. Кстати, сами немцы — от солдат до офицеров вермахта — говорили потом, что были удивлены почти полному незнанию советских евреев о жестоком преследовании нацистами еврейского населения. Откуда же они могли знать, если советская печать упорно молчала об этом?
Советское правительство знало об этом и тоже молчало. Не месяц, не два, а более полутора лет после начала Второй мировой войны. Знало оно и о том, что со дня на день Гитлер нападет на Советский Союз.
Лев Исаакович Юдовин пишет в своих воспоминаниях: «В середине марта (1941 года. — Авт.) все начальники служб полка получили приказ приступить к составлению мобилизационных планов на случай войны. Для этой цели каждому начальнику, и мне в том числе, предстояло изучить специальную инструкцию, согласно которой следовало составить мобилизационный план, сокращенно — мобплан. И все, кого это касалось, приходили утром в спецчасть, и там каждый работал за отдельным столом в течение 5 дней. Работали напряженно. Мы были уверены в том, что работу выполнили, как положено. Но не тут-то было. Когда через некоторое время прибыла специальная комиссия из военного округа проверить наши мобпланы, их все забраковали. Члены названной комиссии созвали всех авторов мобпланов и объяснили, почему они их не принимают. Нам всем приказали немедленно все переделать заново, учитывая все данные замечания. Это было уже в последних числах апреля 1941 года. Всем начальникам служб полка пришлось снова приходить в спецчасть с 8 часов утра до 22 часов вечера. Отпускали нас лишь на один час на обед. Так мы работали и в майские праздники… К концу дня 2 мая работу закончили, и нам разрешили идти домой. Вскоре наши мобпланы были проверены, и высшее начальство их одобрило».
7
Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941–1944) // Иерусалим: 1991. — С. 33.
8
Место принудительного содержания евреев, насильственно изолированных от остального населения, отведенное немецкой военной администрацией и местной властью, огражденное и охраняемое эсэсовцами и местной полицией, созданное с целью тотального уничтожения его узников путем установления невыносимых физических и психологических условий существования.