— Э'лир Квоут, можете задержаться на минутку?
Я поморщился. Совой, шедший за мной, хлопнул меня по плечу и пробормотал:
— Удача.
Я не понял, говорит он о моей победе или желает ее.
После того как все ушли, Дал повернулся ко мне, положив тряпку, которой стирал с доски.
— Ну, какие получились ставки? — непринужденно спросил он.
Я не удивился, что он знает о пари.
— Одиннадцать к одному, — признался я.
Я выиграл двадцать две йоты, чуть больше двух талантов. Наличие этих денег в кармане согревало меня.
Он задумчиво посмотрел на меня.
— Как ты себя чувствуешь? В конце ты и сам немного побледнел.
— Меня слегка колотит, — соврал я.
На самом деле в суматохе после обморока Фентона я выскользнул в коридор и провел там несколько тяжелых минут. Дрожь, близкая к судорогам, едва позволяла стоять. По счастью, никто не видел меня таким — трясущимся, с челюстями, стиснутыми так крепко, что я опасался за свои зубы.
Но никто меня не нашел. Моя репутация осталась невредимой.
Дал бросил взгляд, сказавший мне, что он, скорее всего, знает правду.
— Иди, — махнул он на одну из жаровен. — Немного тепла тебе не повредит.
Я не спорил. Протянув руки к огню, я почувствовал, что слегка расслабился. Внезапно я понял, насколько устал. Мои глаза зудели и горели от недостатка сна. Тело было тяжелым, словно в кости залили свинец.
Неохотно вздохнув, я убрал руки от жаровни и открыл глаза. Дал пристально смотрел мне в лицо.
— Мне надо идти, — сказал я с легким сожалением в голосе. — Спасибо за ваш огонь.
— Мы оба симпатисты, — сказал Дал, дружески помахав мне, когда я собрал вещи и направился к двери. — Добро пожаловать к моему огню в любое время.
Позже вечером, в гнездах, Вил открыл дверь на мой стук.
— Будь я проклят, — сказал он. — Два раза в один день. Чему обязан такой честью?
— Думаю, ты знаешь, — буркнул я и протиснулся в похожую на камеру комнатку. Прислонив футляр с лютней к стене, я упал на стул. — Килвин запретил мне работать в мастерской.
Вилем сел на кровать.
— Почему это?
Я прищурился:
— Полагаю, потому что вы с Симмоном заглянули к нему и попросили об этом.
Он секунду смотрел на меня, затем пожал плечами.
— Ты догадался быстрее, чем я думал. — Он потер щеку. — Но особенно огорченным не выглядишь.
Я был в ярости. Как только удача повернулась ко мне лицом, меня вынудили оставить единственную платную работу из-за благонамеренного вмешательства моих друзей. Но вместо того чтобы разбушеваться и сорвать на них злость, я пошел на крышу главного и поиграл, чтобы остудить голову.
Музыка успокоила меня — как всегда. И пока я играл, обдумал все еще раз. Мое ученичество у Манета продвигалось хорошо, но там было слишком много чего учить: как обжигать сушильные печи, как тянуть проволоку для получения нужной фактуры, какие сплавы применять для наилучшего эффекта. Я не надеялся продраться через все это так же, как выучил руны. В мастерской Килвина я не мог заработать столько, чтобы отдать долг Деви в конце месяца, не говоря уже о деньгах на оплату обучения.
— Я бы и огорчился, — признался я, — но Килвин заставил меня посмотреть в зеркало. — Я устало улыбнулся. — Действительно кошмарно выгляжу.
— Ты выглядишь как замученный кошмар, — поправил он меня и неловко умолк. — Я рад, что ты не рассердился.
В дверь постучали, и появился Симмон. Удивление на его лице при виде меня сменилось виноватым выражением.
— Разве ты не должен быть… в артной? — запинаясь, спросил он.
Я рассмеялся, и облегчение Симмона стало почти ощутимым. Вилем убрал кипу бумаг с другого стула, и Симмон плюхнулся на него.
— Все прощено, — сказал я великодушно. — Но вот чего я прошу: расскажите мне все, что вы знаете об «Эолиане».
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
МЕДЛЕННЫМИ КРУГАМИ
«Эолиан» — то место, где ждет за кулисами долгожданная героиня нашей истории. Я не забыл, что именно к ней я продвигаюсь в своем рассказе. Если вам покажется, что я хожу кругами, причем слишком медленными кругами, то так оно и есть, поскольку мы с ней всегда двигались друг к другу по медленному кругу.
По счастью, и Вилем, и Симмон уже бывали в «Эолиане». Вместе они рассказали мне то немногое, чего я еще не знал.
В Имре имелось много мест, куда можно было прийти послушать музыку. Практически в каждом трактире, таверне или пансионе какие-нибудь музыканты перебирали струны, пели или дудели в качестве фона. Но «Эолиан» на них не походил: он принимал лучших музыкантов города. Если ты мог отличить хорошую музыку от плохой, ты знал, что в «Эолиане» найдешь лучшую.