Я стоял совершенно огорошенный. Та маленькая часть моего разума, которая не была перегружена усталостью, сосредоточилась на вопящей боли в спине.
— Это… неправда. — Я посмотрел на Лоррена. — Он впустил меня. Он отослал Фелу, а потом впустил меня.
— Что? — уставился на меня Амброз, на мгновение потеряв дар речи. Хотя он мне не нравился, я отдал должное его мастерскому исполнению. — Зачем, во имя Господне, я бы стал это делать?
— Потому что я выставил тебя дураком перед Фелой, — ответил я. — Он и свечу мне продал. — Я потряс головой, пытаясь прочистить ее. — Нет, он отдал мне ее так.
Лицо Амброза было изумленным.
— Посмотрите на него! — Он расхохотался. — Маленький петушок чего-то напился.
— Меня только что выпороли! — запротестовал я. Мой голос звучал визгливо даже в моих ушах.
— Довольно! — рявкнул Лоррен, нависая над нами, как столп гнева. Хранисты побледнели от его крика.
Лоррен отвернулся от меня и сделал короткий презрительный жест в сторону стола.
— Ре'лар Амброз официально отчислен со службы за небрежность в исполнении обязанностей.
— Что? — Негодование Амброза на этот раз было совершенно искренним.
Лоррен хмуро взглянул на него, и Амброз закрыл рот. Повернувшись ко мне, Лоррен сказал:
— Э'лир Квоут изгоняется из архивов, — и сделал выметающий жест ребром ладони.
Я попытался придумать, что бы сказать в свою защиту.
— Магистр, я не собирался…
Лоррен развернулся ко мне. Его лицо, всегда столь спокойное, было полно такой холодной и ужасной ярости, что я невольно отступил на шаг.
— Собирался? — произнес он. — Мне нет дела до твоих намерений, э'лир Квоут, а также заблуждений и всего прочего. Все, что имеет значение, это реальность твоих поступков. Твоя рука держала огонь — вот твоя вина. Урок, который должны выучить все взрослые люди.
Я посмотрел себе на ноги, отчаянно пытаясь придумать, что сказать, какое доказательство привести… Мои свинцовые мысли все еще ползли, когда магистр Лоррен вышел из вестибюля.
— Не понимаю, почему я должен быть наказан за его глупость, — пожаловался Амброз другим хранистам, пока я тупо шел к двери. Я сделал ошибку — обернулся к нему. Его лицо было серьезным, полностью контролируемым.
Но в глазах плясала насмешка.
— Честно говоря, мальчик, — сказал он мне, — я не представляю, о чем ты думал. У члена арканума могло бы быть и побольше ума.
Я направился в столовую, колеса моих мыслей вращались медленно и печально. Неловко плюхнув посуду на тусклый жестяной поднос, я взял порцию горячего пудинга, сосиску и немного традиционных бобов. Потом уныло оглядел зал, пока не заметил Симмона и Манета на обычном месте в северо-восточном углу.
По пути к столу я привлекал изрядное внимание. Вполне понятно: едва ли два часа прошло с тех пор, как я стоял у столба наказаний и получал публичную порку. Я услышал чей-то шепоток: «…не шла кровь, когда его пороли. Я там был. Ни единой капли».
Это, конечно, сработал налрут. Он спас меня от кровотечения. В тот момент это казалось такой хорошей идеей, но теперь она выглядела мелкой и дурацкой. Амброзу ни за что не удалось бы так легко меня одурачить, если бы мою природную подозрительность не притупил дурман. Уверен, я бы нашел способ все объяснить Лоррену, если бы мой разум был при мне.
Проходя в дальний угол зала, я осознал всю правду: я обменял доступ в архивы на сомнительную известность. Однако мне не оставалось ничего, как попытаться извлечь из этого всю возможную пользу. Если репутация — единственное, что я могу противопоставить своей беде, мне следует держаться за нее. Расправив плечи, я прошел через весь зал к Симмону и Манету и поставил еду на стол.
— Ведь нет никакого хранилищного сбора? — тихо спросил я, проскользнув на скамью и стараясь не морщиться от боли в спине.
Сим непонимающе посмотрел на меня:
— Хранилищного сбора?
Манет фыркнул в миску с бобами:
— Прошло несколько лет с тех пор, как я слышал об этом. Раньше, когда я работал хранистом, мы разыгрывали первочетвертников на пенни за пользование архивами. Называли это хранилищным сбором.
Сим неодобрительно посмотрел на него:
— Это ужасно.
Манет, защищаясь, поднял руки перед лицом:
— Просто безобидный розыгрыш. — Он оглядел меня, — У тебя поэтому такое длинное лицо? Кто-то развел тебя на медяк?
Я покачал головой. Я не собирался рассказывать, что Амброз одурачил меня на целый талант.