«В первых числах марта 1917 года, – пишет Клавдия Тимофеевна Свердлова, – до Монастырского дошла радостная весть: царское самодержавие пало…
С отъездом необходимо было спешить. До Красноярска предстояло проехать более тысячи верст на лошадях. Единственной дорогой был Енисей, а он со дня на день мог тронуться в верховодье.
Яков Михайлович не медлил ни минуты. Вместе с Жоржем Голощекиным они моментально собрались и выехали сразу же после получения телеграммы…
…Мела свирепая туруханская метель, однако чуть ли не все население Монастырского высыпало на берег Енисея. Все жали Свердлову и уезжающему с ним Голощекину руки, желали им счастливого пути.
…Ехали они… не вылезая из саней, не желая тратить ни минуты. Останавливались на отдельных станках и в селениях лишь затем, чтобы сменить лошадей, просмотреть… свежие… газеты. И проскочили. Хотя и пришлось в конце пути объезжать многочисленные полыньи, ежесекундно рискуя провалиться под лед, но до Енисейска добрались благополучно. Путь в Красноярск, в Россию был открыт!».[24]
15 марта путешественники доехали до Анциферова, где с ними вышел небольшой казус: кончились деньги. Пришли к волостному комиссару Корфу и предъявили ему удостоверение Енисейского общественного управления, которое в первых словах возвещало: «Ко всем властям и населению свободной России…» Корф выдал им десять рублей, и Свердлов с Голощекиным смогли продолжить дорогу.
20-21 марта они уже участвовали в заседании Красноярского Совета, а на следующий день выехали в Петроград.
«Приехали они 29 марта, – продолжает К.Т. Свердлова, – и прямо с вокзала отправились к сестре Якова Михайловича – Сарочке. Она потом рассказывала мне, как неожиданно нагрянул Яков Михайлович…
Не ответив и на десятую долю вопросов, Сарочка вспомнила, что брата надо хоть чем-нибудь накормить с дороги… как вдруг Яков Михайлович схватился за голову.
– Жорж, ой, Жорж! – простонал он.
– Почему Жорж? Какой Жорж?
– Да Голощекин. Я его у дверей оставил, на улице… А ведь прошло уже с полчаса. Сходи лучше ты за ним, а то он меня убьет, непременно убьет. Узнать его очень легко: такой длинный, тощий, с бородкой, усами, а черной шляпе. Словом – Дон-Кихот.
Сарочка быстро вышла на улицу и сразу узнала Голощекина, уныло переминавшегося на тротуаре. Вместе с ним вернулась к себе, напоила Свердлова и Голощекина чаем и повела в Таврический дворец.
Как раз в эти дни… проходило первое совещание представителей Советов наиболее крупных городов России…».[25]
Вскоре после Октября Свердлов стал председателем ВЦИКа, Голощекина послали в Пермь, где он возглавил губком. Вряд ли это назначение обошлось без участия Свердлова, взвалившего на себя, как писал Ленин, массу организаторской работы: ему наверняка был нужен на Урале абсолютно надежный и проверенный человек. Дело в том, что с августа 1917 года в Тобольске под охраной находился бывший царь Николай II с семьей.
Императора сослал в Тобольск Керенский. Почему именно в Тобольск? Сам Керенский объяснял это, и тогда и впоследствии, крайне невразумительно: дескать, в Сибири безопаснее и губернаторский дом удобен и хорош (а дом даже и не подготовили к приему узников). Ближе всех к разгадке подошел проницательный Н.А. Соколов, который проводил следствие по убийству царской семьи:
«Был только один мотив перевоза царской семьи в Тобольск. Это тот именно, который остался в одиночестве от всех других, указанных князем Львовым и Керенским: далекая, холодная Сибирь, тот край, куда некогда ссылались другие».[26]
Обратим внимание на последнее слово. Кто – «другие»? Конечно же, декабристы и другие революционеры. Их ссылали в Сибирь предки Николая II. Известно, что среди этих ссыльных имелось немало масонов. Керенский же, масон высокой степени посвящения, и его правительство, состоявшее сплошь из «вольных каменщиков», видно, помнили старые счеты. Король Людовик XVI, арестованный французскими революционерами-масонами, был заключен перед казнью в замок Тампль – где когда-то томился накануне сожжения королем Филиппом Красивым Великий Магистр Яков Молэ, основатель четырех мировых масонских лож. Такова масонская месть. И продолжая мысль: не большевики, так Временное правительство, удержись оно у власти, казнило бы российского императора…