Четыре месяца спустя после вступления на престол великого малика к нему на службу прибыл Амир Мухаммад и умолял его отыскать Амира Хаджи Мухаммада. Малик Махмуди назначил ходатаями группу маликов. Великий малик возразил: «Мы не давали распоряжения на его отъезд, какое же у нас право требовать его [назад]?»
Часть [людей] заявила: «Какая польза в том, чтобы из-за [пролития] крови погибшего счастливого малика ссориться с Амиром Хаджи Мухаммедом? Допустим даже невозможное, что он сам совершил это преступление. Он же не является ни супругой, ни близким родственником малика, чтобы подвергать кровной мести его слугу. Убийца маликов — /321/ Рустам-мирза! Его и следует казнить!»
В конце концов они согласились с тем, что Амир Мухаммад и эмиры напишут письма о его розыске. Малик Махмуди тоже сочинил записку.
По прошествии шести месяцев с [начала правления] великого малика Амир Хаджи Мухаммад и Амир Касим приехали в Систан. Амир Мухаммад-Касим вначале пришел на служение к малику. Еще через два месяца имели место подстрекательства, а затем стороны примирились. Амира Хаджи Мухаммада привели к [великому] малику. Вместе с ним пришел Амир Хаджи Хусайн и в доказательство невиновности Амира Хаджи привел разные свидетельства и поклялся на Коране. Амир Хаджи Хусайн был предан и с давних пор служил Амиру Мухаммаду и{480} Амиру Махмуду из рода маликов. Одним словом, обида была устранена.
В это время Амир Мухаммад-Салих, который ранее отвез в Ук свою семью и своих родственников (все владения Йар-Махмуда отошли в тиул слугам великого малика), уехал из Ука в Кирман. Там он скончался. В отсутствие верховного малика даже питье воды не доставляло ему удовольствия. Хотя он видел много несправедливости от семьи Малика Наср ад-Дина, верховный малик их не наказывал. Несмотря на то что эти дела не стоили всех этих раздоров, он вписал свое имя в список вероломных [людей] и тем самым обесчестил свой род. Сам он тоже не извлек для себя никакой пользы. Однако Амир Хайдар из-за родственных отношений защитил их род и приступил к [увеличению] их благосостояния. Его брата, Амира Му’мина, привезли в Систан. Малик Махмуди и пишущий сию «Хронику» приложили старания, чтобы сохранить их владения. [Их] поместье оставили им.
После восьми месяцев правления [великого] малика туркестанское войско, одержавшее победу над Хорасаном, захватило [все местности в Систане], вплоть до окрестностей Кал’а-йи Ках. В Хорасан приехал Байджу-бий{481}, военачальник Йуз-диха, [подвластного] Джузджану, который еще раньше поднял мятеж против ‘Абдаллах-хана, властелина Турана, которого ходжи [братства] накшбан-дийа{482} и шайхи Бухары во время похода на Хорасан привели в повиновение хану Турана с помощью обязательств и договоров. [Байджу-бий] расположился в окрестностях крепости Кал’а-йи Ках. Его поставили там ради [вершения] дел Систана, и он с пятью /322/ тысячами конников совершал набеги. Поскольку систанцам не было известно ни о войне, ни о набегах [узбеков], они пребывали в беспечности, [Байджу-бий] за один день забрал сто тысяч коров из Пушт-и Зираха и с берега [озера] Хамун{483}, убив сто пастухов. То войско дошло до Пуште Заве. В крепости Пуште Заве во главе гарнизона стоял накиб Хусайн. Неожиданно [для него] узбеки атаковали крепость и взяли ее, убив пятьсот человек из ее гарнизона. Шах-Валад и Куч-’Али-султан Пуште Зави уехали в сторону Пушт-и Зириха, когда известие о нападении узбеков достигло Сарабана и [великий] малик прибыл с войском [в Пуште Заве]. Верховный малик оставил в то время в Чапрасте Малика Махмуди, а сам двинулся в путь, чтобы уладить дела Сарабана. [Сей] раб и Малик ‘Али сопровождали его. Через несколько дней в Систан вновь пожаловал Байджу-бий узбак с отрядом оруженосцев хана Турана и мулазимами Хаджи-падшая. В окрестностях Тагруна завязалось сражение. Ни одна из сторон не имела успеха. [Узбеки] переправились через р. Хирманд. В Мийан-Шеле{484} проживала группа крестьян, подданных Амира Мухаммад-лала. Амир Мухаммед и Амир Саййид-’Али жили в Чапрасте, поэтому у тех предоставленных самим себе людей не было предводителя и узбеки победили их. Были убиты тысяча семьсот жителей Мийан-Шелы, тысяча женщин и детей попали в плен. Амир Хаджи Хусайн, приехав в Хинкас, вступил в сражение и был ранен. Амир Шайх был убит. Все жители и эмиры Пуште Заве были разорены. Однако их женам в силу близости леса и острова [удалось] уйти. У Амира Камал ад-Дина не осталось ничего из мирского [имущества]. В частности, увезли триста его редких книг, большую часть которых составляли диваны старых поэтов. Амир Хаджи Мухаммад со своим войском в другой раз преградил им путь. Когда туркестанское войско увидело, что [им] преградили путь, они остановились, построились в боевые ряды. Завязалось великое сражение. В тот день систанцы сражались так, что стерлись из памяти битва Рустама и история Афрасиаба. Сражение между сторонами продолжалось с самого утра вплоть до полуденной молитвы. Узбеков насчитывалось две тысячи знаменитых конников. /323/ Их предводителями были военачальники типа Ба[й]джу-бия и Дурман-пахлавана, чухра-акаси хана Турана{485}. В конце концов Дурман-пахлаван сказал Байджу-бию: «Ты крепко держи войсковое знамя и центр войска, а я предприму две-три атаки и рассею отряд пеших воинов [противника]!»