Точно такого содержания послание [император] отправил для великого малика и приказ для [сего] раба. Малик Мухаммад прислал с Йаран-афганцем, своим давним слугой, знающим дорогу в Индию, два императорских указа со знаком солнца{583}. [Сей] раб, прочтя императорские указы, понял, что отправка «помощи» в Кандахар задерживается. Шахбек-хан, для которого мура привез императорский указ, скрывал этот [факт] от [сего] раба. Содержание указа было следующим: «Мы отправили маликам приказы. В ближайшее время один из маликов, который сочтет себя достойным и знающим дело, пусть приезжает ко двору покровителя всех тварей. Посылать помощь в сие время неразумно. Не дай Бог, вновь случится ссора между чагатайским улусом и узбекским илом!»
Когда дело о помощи приняло подобный оборот, я вызвал [к себе] Амира Вайса, человека делового, опытного, наделенного умом, который был [моим] товарищем в том путешествии, первом из путешествий [сего] раба, и держал с ним совет: «Вы сами знаете, что, если великий малик решит послать в Индию одного из своих приближенных, который опытом превосходил бы Малика Мухаммеда, находящегося в Индии, им [может быть только] мой брат, Малик Махмуди. Какое право у [сего] раба вернуться из Кандахара назад, чтобы кто-то другой [снова] перенес все тяготы пути? Из старых эмиров, достойных доверия, ни к кому, кроме вас, у нас нет веры в этом деле. Лучше подумать [самим] о поездке в Индию!»
Амир Вайс ответил: «У нас есть пять коней, ваших и принадлежащих [великому] малику, годящихся для подарка. У [сего] раба тоже есть два коня. Таким образом, мы соберем пять-шесть коней, пригодных для подношения императору [Индии]. На этой неделе отправляйтесь в путь. Мы готовы!»
Когда тот твердых убеждений человек подтвердил слова [сего] ничтожного, дал [свое] согласие, поездка [сего] раба была решена. С этой целью мы выехали в арк Кандахара, чтобы договориться с Шахбеком относительно поездки в Индию. /369/ Когда мы собрались в путь, из Систана прибыл всадник. [С ним] пришли письма от накибов, раисов, вождей [племен] и марзбанов Систана: «За последние несколько дней мы все собрались вокруг крепости Кал’а-йи Тракун. [Всего] набралось пять тысяч пеших и конных ратников, готовых идти в область Фараха и там сразиться с неприятелем. Какая есть необходимость в том, чтобы быть в долгу перед чагатайцами за помощь? Возвращайтесь на родину, не затрудняя чагатайское войско».
Взяв с собой это письмо, я направился в арк, пересказал Шахбек-хану содержание указов императора [Индии] и сказал: «Вы употребили все старания и заботы. Распоряжение же императора таково. В то время, когда ваше внимание было обращено на то, чтобы помочь нам, все великие и малые Систана покорно направились в укрепленную крепость Тракун. Я намеревался получить у вас разрешение ехать в Индию. Сейчас систанцы требуют [сего] раба [в Систан]. Если вы советуете, мы съездим в Систан. Оттуда после встречи с великим маликом выедем достойным образом [в Индию]».
Шахбек-хан произнес вежливые извинения, обращенные к [сему] рабу, что «вы-де правы». Простившись с ним, мы выехали в Систан. Проехав некоторое расстояние и достигнув окрестностей Шанда, один-два человека, что ехали впереди, поспешно вернулись назад: «У источника спит группа узбеков-наездников». Поневоле мы свернули налево и придерживались дороги, по которой обычно ездили из Гармсира узбеки. Не было никаких признаков [появления узбеков]. Мы двинулись в восточном направлении, чтобы обследовать путь. [Вдруг видим], появилось несколько узбеков. Они гнали скот Сарабана и направлялись в сторону Хушкруда. Когда подъехали к подножию высокого холма, следом за всадниками появились бараны. Определить число узбеков не представлялось возможным. Поскольку местность Шанд изобиловала водой, а до [ближайшего] колодца Чах-и Тулу (Тилав) было 24 фарсаха, уезжать [отсюда] было нельзя. Некоторые [из нас] говорили, чтобы мы сделали остановку именно в этом месте. Когда наступит ночь и узбеки покинут источник, мы подъедем и наберем воды. [Сей] бедняк сказал: «Надо снять [с коней] /370/ груз корицы и сосуды со снадобьем — и мы конным отрядом нападем на бахадуров. Там река. Когда [узбеки] отъедут на [расстояние] полета стрелы, никто не увидит своего противника».