Брат и присутствовавшие в собрании одобрили четверостишие. Между тем в Систан приехал мавлана Вали Дашт-Байази. Он отважился прочитать [первую суру Корана] «Фатиха» и [просить] разрешения сложить стихи-экспромт, в том числе было сложено...{832}
Малик ‘Акибат-Махмуд, за воспитание и ведение дел которого как должно взялся после смерти племянника, Малика Хайдара, Малик Гийас ад-Дин Мухаммад (действительно, он получил такое воспитание, что сообщение о нем не уместить на этих страницах), стремясь отблагодарить своего любимого дядю, брата матери, позаботился как следует о сем бедняке — он подтверждал и поощрял его приятные поступки и добрые порывы души. Не забывал ни на минуту о милосердии и сочувствии. Временами, когда его собрание бывало полно знати, улемов, благородных людей, поэтов, он приглашал [сего бедняка] в то собрание на два-три часа. /456/ Иногда разрешал прочесть стихи и записать [их]. В конце дня, когда площадь Рашкака возбуждала зависть китайской пустыни и высокая свита того похожего на ангела малика стояла в какой-нибудь стороне той площади с царской пышностью и торжественностью, приезжали отряд за отрядом малики и их сыновья, эмиры и отпрыски эмиров, прочие воины, гости и мулазимы эмиров Ирака, Хорасана, Кандахара, Кабула и Забула; группами поочередно стреляли из лука в полный оборот или вполоборота, играли в конное поло. [Сей] раб с товарищами и своими ровнями тоже скакал на коне, стрелял из лука и выполнял другие обязательные для воинов задания. Так я развлекался некоторое время. Вдохновляемый тем ласковым отцом и высокосановным благодетелем, я превосходил эмиров на ристалище и поприще учения. Когда мне исполнилось двадцать лет, у судьбы не хватило терпения оставить то положение [неизменным]. Раз за разом готовилась почва для разъединения. Родственники и часть эмиров и знати Систана, как уже об этом было немного рассказано на своем месте, перестали водить дружбу друг с другом. Свернув на дорогу несправедливости, они явились поводом для появления в Систане Рустам-мирзы. ‘Акибат-Махмуд вместе со своими родственниками, братьями [по вере] и равными [по чину] был заключен в тюрьму. С маликом и [другими] мужественными родственниками было покончено{833}. Вскоре, как было упомянуто, [‘Акибат-Махмуд] был освобожден из тюрьмы. И тот сильный противник, дело которого возвысилось благодаря большому числу помощников, прибытию отрядов кызылбашских эмиров, подстрекательству к походу на [Персидский] Ирак и столицу Ирана, по воле Господа покинул Систан по причине единодушия и превосходства подобных Нариману бойцов и в соответствии с правильным решением брата. Великие систанские эмиры, как уже было упомянуто, отбыли из Систана вместе с мирзой. Амир Мухаммад сын Амира Хасан-’Али, братья Амира Максуда Казаки из йаров Аййуба, люди Бадара ‘Али, в отличие от сыновей Йар-Махмуда пришедшие к согласию с накибами Зириха, уважаемыми рейсами Рамруда, великими военачальниками, под властью которых находится все пространство вплоть до р. Синд в...{834} по побережью Шелы Махмудабад, стали /457/ совещаться и думать относительно управления государством. Поговорили о [передаче] власти Малику Махмуди, старшему из родственников, поспорили о Малике ‘Али сыне Малика Исхака. Сам Малик Махмуди, согласия на [передачу власти ему] не дал, с [назначением] Малика ‘Али он тоже не был согласен, говоря: «Малика [‘Акибат-]Махмуда убили из-за того, что он был правителем Систана. Теперь право на власть принадлежит его сыну!»