Так как в то время великий малик был тяжело болен, он сел на высокий престол [лишь] после выздоровления. Несмотря на преклонный возраст, ради сохранения государства [Малик Махмуди] до такой степени переусердствовал в почитании и [изъявлении] уважения к великому малику, что все маликзаде вроде Малика ‘Али, Малика Мухаммеда сына Малика ‘Али сына Шах-Абу Са’ида, Малика Мухаммеда сына Малика Кубада, Малика Валада, Малика Абу-л-Фатха сына Музаффара, Малика Шах-Хусайна сына Малика Касима, [сего] раба и ряда других не имели разрешения войти в диван-хане, пока дело о власти не разрешилось.
В месяце зу-л-ка’да 998/сентябре 1590 г. великий малик заступил на правление Нимрузом{835}. Начало его правления совпало с вторжением в Систан узбеков и прибытием пахлаванов и бахадуров Турана. Драгоценное время маликов и прочих систанцев тратилось на защиту [страны] от врагов и создание благополучия того доблестного малика. Старания усердствующих совпали с желанием Творца, а его гороскоп соответствовал предначертанному небом и звездами. Вплоть до сегодняшнего дня уже целый век день изо дня приумножаются предпосылки для счастья и душевного спокойствия, растут в сердце желания. Пока будет воля Творца, так будет.
Поскольку ряд обстоятельств молящегося за вас был описан на листах, [посвященных] Малику ‘Акибат-Махмуду и великому малику, то простительно не повторять их здесь, в хатима данной книги с благополучным концом. Однако [сей раб] приведет подробное описание путешествий, опишет [перенесенные] испытания, встречи с учеными людьми, со знатью [того] времени, виденные [им] приятные и неприятные явления, паломничество к святым местам погребений мучеников [за веру]. Надеюсь, что /458/ милости Бога таковы, что остаток жизни, потраченный на угодное Аллаху, израсходованный во благо и по воле Творца, будет употреблен на совершение дел, которые не вызовут сожаления и раскаяния. Аллах — помогающий и содействующий.
ПУТЕШЕСТВИЕ ПЕРВОЕ
Поездка в Кандахар с целью привезти в страну Нимруз помощь
В 1004/1595-96 г. от хиджры Пророка, когда могущественная, как небо, крепость Кал’а-йи Тракун была привычным местом жительства маликов, а непрерывная война бахадуров Турана и их посягательства на пограничный район Сархадд перешли границы, [сей раб] по совету старшего брата и великого малика решил ехать в Кандахар просить помощи у высокостепенного хана Шахбек-хана Чагатая{836}. Это было началом моих путешествий. Не знаю, по какому гороскопу звездочет выбрал время для той поездки. В [месяце] джауза я приготовился к путешествию, а в саратане{837} отправился в путь. Под знаком Овна я испытывал трудности путешествия. При помощи каких наблюдений вычислили мою судьбу? С того дня я не имел покоя в сердце. Я не вращающееся по всему миру солнце, чтобы все дни странствовать по востоку и западу; я не блуждающий по небу месяц, чтобы все ночи бывать в бегах. Я — кукла из ртути, которой не удержаться на одном месте, я — чистое золото, которое не имеет покоя на благословенной ладони судьбы; я — жемчужина в ожерелье, о которой разнеслась молва. О страждущая душа, о легкомысленное сердце, не мучься! Ты словно вода: если останешься на одном месте, утратишь свежесть и прозрачность. Путешествие — это высокое предписание пророков и святых. День изо дня, остановка за остановкой скапливается опыт, удается беседа с образованными людьми. На месте это невозможно. Путешествие формирует человека, является искусным устадом.
Одним словом, указанного числа я выехал в путь. [Моими] попутчиками были Амир Вайс сын Мира Музаффара из старинных друзей славного рода маликов и несколько храбрецов из Зириха. После бесконечного числа опасностей, которые подстерегали [нас] на том пути, много раз мы приближались к [расположению] узбекского войска, /459/ но благодаря предусмотрительности и воинской стратегии [благополучно] миновали и их. Преодолев это расстояние за три дня, [сей раб] приехал в Кандахар, который был предметом зависти Отрара{838}, и радовался встрече с правителем той страны. В те дни был праздник по случаю обрезания сыновей того высокого ранга [наместника]. Сорок дней белый айван в арке вздымающейся к небу цитадели Кандахара, известной во всех странах мира, был разубран и украшен. Над помостом почти в 10 танабов{839} [длиной] был натянут тент из расшитого золотом бархата и было приготовлено все необходимое для пиршества. Были устроены собрания и кружки, на них собрались чагатайская знать, улемы и саййиды Мавераннахра и Индии. Все, кто был в городе из купцов и путешественников, все присутствовали на том пиру. Воинами, эмирами государя, знатью того государства были преподнесены на том пиру высокопоставленному хану подношения и дары. Каждый из участников собрания общался с теми людьми, которых находил достойными своего положения. По желанию каждого были устроены разного рода развлечения и всякий срам. Поэты приветствовали тот пир стихами, улемы вели диспут о [религиозных] науках. Окрестности заполнили шумные и сладкоголосые цыганы. Беспрерывно они плясали и пели всем скопом. Из музыкантов Мавераннахра на том пиру присутствовал хафиз Йусуф Кануни, который был чудом [того] времени [в игре] на кануне. Несколько дней [сего] бедняка заставляли смотреть то празднество. В столицу Лахор{840} отправили человека [известить о том], что малики Систана просят помощи и что прибыл такой-то. Через несколько дней после того, как высокого достоинства хан приготовил три тысячи человек следовать с [сим] рабом в Систан, ему пришли указы государя: «Пусть подождет с отправкой помощи [малику Систана]! Малик Мухаммад, приехавший в Индию задолго до этого, доложил правду о положении своих родственников». Прибыл также еще гонец и привез приказ относительно того, чтобы «малики Систана со всей искренностью и расположением приехали в Индию. Мы назначим им места и должности в сто тысяч раз более значительные, нежели [им дал] их малик. /460/ Если же они склонны [вернуться] на родину, то пусть пришлют кого-нибудь из своих родственников, чьей опытности можно доверять. Вместе с ним мы отправим посла к владетелю Турана и потребуем у него Систан. Нам он не откажет. После того мы передадим Систан вам».