Рассказывают: Мир Йусуф жил еще сорок лет, а дрожь в его руке так и не прошла. Еле живые эмиры сели кто куда. В собрание принесли вкусную еду. Отведав щербет и поев плова, малик покинул собрание. Была договоренность о том, что, как только малик поднимается со своего места, Шах-‘Али-малик и Абу-л-Фатх-мирза принесут цепи и закуют в них эмиров. Малик встал, маликзаде принесли цепи. Люди, которые не рассчитали своих возможностей, рукой сожаления надели цепи себе на ноги. Поскольку превратности судьбы не оставляют никакое обстоятельство в одном положении, благодаря смене дня и ночи ни одно дело не остается неизменным, лицевая сторона души заполнена словами: «это — народ, который уже прошел»[121], заглавный же лист книги отмечен словами: «эти дни мы сменяем чередой среди людей»[122].
/141/ Каждая ночь чревата тысячью удивительных событий, каждый день полон разного рода внезапных перемен. Корабль надежды одного доставляет на берег желания счастливым, другого ветром невзгод несет в пучину бед.
Эмиры все были закованы в цепи и посажены в темницу. В их числе Мир Джамал, старший из эмиров Барзана. Ему обязаны своим появлением [в Систане] Шах-Мансур Бахши и узбеки. Его вместе с двумя-тремя другими [эмирами], которые явили разного рода вероломство, в сопровождении верных людей отослали в крепость Базман; остальных посадили в темницу в Рашкаке. В местечке напротив Джалка{122} переправились через реку на местных лодках тутин и плотах{123}. Ни у кого в городе не было и мысли о такой дерзости маликов, ибо узбекское войско состояло из четырех тысяч воинов. Систанцев, которые болтали о взаимном согласии с ними, также было много. Они оставались в неведении, пока все подданные малика не переправились через реку. Малик начал готовить войско: сам{124} он встал в центре, Шах-‘Али — с правого крыла, Абу-л-Фатх-мирза и часть [других] родственников — с левого. Шах-Махмуд и Шах-‘Али-малик стояли в авангарде.
Войско Шах-Мансура, узнав, тоже оседлало коней для сражения. [Шах-Мансур] назначил на правое и левое крыло, в центр и на фланги войска Турана верных людей. Войска были готовы к сражению.
С самого утра, когда [солнце], владыка звезд, устремилось на цитадель небес, когда [солнце], султан полуденного царства, стало похищать кортеж звезд,
вспыхнул огонь сражения на правом и левом крыле, в центре и на флангах войска — в общем, со всех сторон. Стремительные, как ураган, атаки смяли могучих, как Рустам, бойцов; трусы, спасая свою жизнь, ушли с поля сражения в город. Отважные рисковали своей жизнью в битве, словно мотыльки перед свечой. Оба войска устремились друг на друга. Любящий отец подходил к милому сердцу красавцу-[сыну] /142/ и видел его лицо обагренным кровью... Не в силах помочь ему, он проходил мимо, ступив на его голову. Печальный влюбленный находил возлюбленную-утешительницу, растрепанные локоны которой все были в пыли и в крови. Не имея времени расспросить ее и стряхнуть пыль с ее локонов, он произносил: «Кто спас свою голову, тот получил прибыль» — и шел мимо. Витязей-героев, твердых сердцем и одетых в сталь, подобных горам из железа, обуяло волнение, словно необъятное море.
Борцы Нимруза, несмотря на малочисленность войска, сражались так, что вознеслась ввысь слава Дастана сына Сама{125}. Ужасная битва сотрясала могилу Афрасиаба{126}. В конце сражения Шах-Махмуд, Шах-‘Али-мирза и группа верных молодцев атаковали центр войска тюрок. Шах-Мансур и Шах-‘Али-мирза встали друг против друга. Шах-‘Али-мирза метнул копье в Шах-Мансура. Оба упали с коней. Тюрки атаковали. Шах-Махмуд, твердо стоя на ногах, отрезал голову Шах-Мансура и посадил на коня Шах-‘Али-мирзу. Кони и Шах-‘Али-мирзы, и Шах-Мансура были белого цвета с рыжими [пятнами]. Малик Султан-Махмуд, наблюдавший за событиями, думая, что брат его убит, потерял было уверенность и выдержку. Вдруг он увидел, что Шах-Махмуд сидит верхом на вороном коне, подобном Рахшу Рустама. Рядом с собой он посадил Шах-‘Али-мирзу, упавшего с коня. Подъехал сопровождавший его курьер, держа в руке голову злополучного Шах-Мансура узбака. В мгновение ока было опрокинуто знамя неприятеля, и бесстрашные тюрки обратились в бегство. Верховный малик с победой и триумфом вступил в город Систан. Богатство и жители-узбеки попали в руки воинственных героев Нимруза.