Тот перстень с печатью я взял на память о предводителе маликов и спрятал за пазуху. Никто из родственников и товарищей не догадывался об этом.
Час спустя, когда клеветники и недальновидные люди — тюрки и таджики — изменили отношение мирзы к освобождению маликов, приехал Казак-бек халадж, [один] из молодых богатырей войска мирзы, и привел с собой четырех коней. Еще одна лошадь была предназначена для верховного малика. Всех поставили в известность: «Самое лучшее сейчас — всем маликам ехать в Рашкак вместе с [верховным] правителем. Оттуда мирза отпустит вас».
Мирза уехал в сторону Пуште Заве в баню Мира Хаджи Мухаммеда.
Все, сколько было в Пеласи маликов, приехали в Джарунак и начали забирать своих родственников в Пеласи. Фуладхан-бек халадж, который сторожил с тремястами всадниками [верховного] малика и остальных маликов, усадил всех маликзаде на коней и направился в Рашкак. Когда мы приехали в Шелу Махмудабад{435}, то остановились в тени дерева у переправы. Верховный малик с родственниками остались там. В конце того дня группа старост и друзей из селения Шайхланг, как, например, накиб Рустам-и Шир и Таки-Бахрам, привезли вареного ягненка, жареную курицу и несколько корзин с хлебом. Накиб Рустам отозвал [сего] бедняка в сторону /294/: «Если надо, то сегодня вечером мы приведем пять коней, пятьдесят конников и двести пеших и вывезем вас [отсюда]. Всадники в эту ночь будут держать путь на Кал’а-йи Тракун. Пешие отправятся в Джарунак. Пока настанет утро, мы всех людей маликов доставим на берег реки, а [потом] переправим их через реку на плотах и тутинах».
[Сей] бедняк пошел к верховному малику и доложил ему о деле. Малик никак не соглашался: «Вдруг ничего не получится и мы осрамимся перед этими людьми! Чему быть, того не миновать! Коли выпала [такая] судьба, а счастье ушло, то и цель меняется...»
Благодаря стараниям [сего] раба и Малика Махмуди, это дело не получило одобрения. Вечером того дня из Пуште Мала приехал навваб [мирза] и переправился через реку. Той ночью он прислал отряд людей казнить нас, пленных. Фуладхан-бек халадж увез тех людей подальше от нас, а [сам] уехал к мирзе и настоятельно просил: «Не делайте этого в доме [сего] бедняка! Не проливайте кровь ни в чем не повинных людей, что повергнет [сего] раба в отчаяние!»
Одним словом, несмотря на жестокость и безжалостность мирзы, он переборол себя. На следующий день [мирза] выехал из Шелы Махмудабад и приехал в Рашкак. Маликов закованными цепью держали в палатке Фуладхан-бека. Три дня спустя как неотвратимая беда в дверь вошел Хамдам, гулям мирзы, и увел малика в верхнее помещение накиба Касима. [Сей] раб по привычке тоже встал и пошел за маликом. Когда подошли к двери того помещения, Хамдам повернулся, выхватил кинжал и хотел ударить меня: «Ты куда идешь, тебя же не звали! Малика поручили мне!»
Фуладхан-бек выполнил условие договора: встал меж нами и схватил руку того злодея. Вместе с Фуладхан-беком мы вернулись назад. Верховный малик был удручен по двум причинам: во-первых, потому что остался один и был разлучен с родственниками; во-вторых, из-за грубого обращения того негодяя со мной.
«Поручаю тебя Господу Богу, — крикнул он от двери того помещения. — Молитесь и просите помощи!»
С неспокойным сердцем и заплаканными глазами мы вошли в палатку. Малики снова надели траур. Много раз от мирзы приходили Малик Байазид /295/ и Амир Хаджи Мухаммад, пытаясь склонить маликов на свою сторону. Наконец было решено, что эти четверо поклянутся на Коране в том, что без разрешения мирзы никуда не уедут и не восстанут. Мы осторожности ради отложили принесение клятвы на несколько дней, так как были смущены [тем], что этот человек мог убить нас. Убежать можно, [так что], если подтвердится [решение о] нашей казни, то лучше клятвы не давать. В конце концов прибыли Малик Байазид, Амир Хаджи Мухаммад и группа доверенных людей мирзы, принесли Коран и заставили [сих] бедняков дать клятву в том, что без разрешения мирзы мы не уедем из Систана. В конце того для мы пошли в дома Малика Байазида, Малика ‘Абдаллаха, Мирзы Мухаммада, вазира, и Мирзы Тимура-’Али, мунши. Ту ночь мы провели с ними, а утром [собрались] идти к мирзе. Но Мирза Мухаммад, доброжелатель и друг [верховного] малика, рассудил так: «Мирза, увидев вас четверых, изведает страх, в особенности [при виде] Малика ‘Али, юноши совершенной внешности, достойного, могучего и ловкого. Самое лучшее — ”напоить его зельем и не упоминать о том, что у него болит живот”».