нию и уселся за столик возле окна. Чай, что принесли ему, оказался «Милфорд», с добавкой айдграна, конечно, не мята, но тоже довольно приятно. Альберто сделал глоток чая и улыбнулся: хотя ему и не нравился «Милфорд», этот был хорош - в прошлом году, как он помнил, вкус чая изменился. Вероятно, из-за того, что в него стали добавлять айдгран, выращенный в Директорате, а не завезённый из Республики Джарс. Джарсианский был похож на мяту, очень похож, но отечественный был с другим оттенком, по вкусу ближе к мелиссе, более насыщенный и куда лучше проясняющий голову. Подумать, однако, ему не удалось - за столик, напротив лейтенанта сел мужчина в сутане. - Святой отец, - Поздоровался Альберто, слегка склонив голову. - Приветствую, сын мой, - Священник поправил воротничок и налил себе чая, - Прошу простить меня, сын мой, я, вероятно, потревожил твой покой. Ты намеревался вкусить чая в одиночестве и поразмышлять о жизни. - Вы проницательны, святой отец. - Это моя служба, сын мой. - Конечно, - Альберто хотел уже было отвернуться к окну и предаться размышлениям, как понял: самому в ситуации разобраться он не сможет по причине вовлечённости и заинтересованности, а вот человек со стороны - может. Конечно, не стоит ему раскрывать всех нюансов, но вот поговорить со священником вполне можно, - Святой отец, мне нужен ваш совет. - Мы не в приходе на исповеди, сын мой, но вижу я, что тебя гложет что-то. - Вы правы, святой отец. - Я слушаю, сын мой. - Святой отец, я получил то, чего не заслуживал: славу и положение, хотя не приложил к этому рук. Меня гложет чувство, что всё это не пойдёт мне на пользу - может выйти так, что я не смогу смирить свою гордыню. Я же помню, что в Писании сказано, что именно гордыня чуть не погубила весь род человеческий, и мы были наказаны именно за этот грех. - Сын мой, ты зря себя терзаешь. Ты, и правда, ничего не сделал для получения славы и положения? Так ведь не бывает. - Ну... скорее мои заслуги оценили слишком высоко, ведь много простых солдат сделали куда больше и погибли, а их имена будут забыты всеми. Они сделали для страны куда больше, а наградили меня. Справедливо ли это? - К чему все эти почести для мёртвых? Они мертвы и им уже безразлично всё то, о чём ты говоришь. Почести нужны не мертвым, они нужны живым и для живых. У людей всегда должен быть кто-то, на кого они должны равняться, но нет, не кумир, а именно пример, человек, олицетворяющий их упорство, их стойкость, их верность, все... или некоторые их качества. Понимаешь, сын мой, нельзя наградить всех, можно лишь отметить тех, кто этого достоин. Я уверен, ты был достоин, и, несмотря на то, что получил больше, чем даже смел надеяться, тебе стоит посмотреть на себя со стороны, какое это влияние окажет на других людей, как они будут равняться на тебя и стремиться стать лучше. - Святой отец, «пример для всех нас» - отличное звание, но смогу ли я соответствовать нужным для этого требованиям? - Тебе решать, сын мой. Пойми, всё в нашем мире есть следствие выбора. Это наш величайший дар и мы вправе воспользоваться им на благо или на великое зло. - Но смогу ли я сделать этот выбор, когда придёт время? - Я не слепой, сын мой, ты уже сделал выбор, а теперь пытаешься понять почему и страшишься будущего, страшишься ответственности за принятое решение. Это нормально. Куда хуже было бы, если бы ты принял незаслуженное, как ты считаешь, как должное. Вот это и было бы гордыней. - Святой отец, я всё понимаю, но те солдаты под моим командованием, я ведь должен был быть с ними, а я не с ними. Я не уберёг их... да что там, я даже не удосужился узнать их имена! - Не мы решаем, когда нас настигнет смерть. Как только, сын мой, ты надел форму, ты принял мысль, что жизнь твоя может закончиться не в тёплой постели, а на поле брани с дырой в груди. И твои люди это знали, они приняли это и пошли за тобой. Да, они погибли, находясь под твоим командованием, но не нужно нести все грехи этого мира, сын мой, - Святой отец усмехнулся и отпил чая, - Тебе и своих грехов хватит - не нужно брать на себя то, что было не в твоей власти. - Возможно, вы правы, святой отец. Но всё же это тяжело. - Жизнь невозможна без трудностей и испытаний. Пойми, сын мой, когда ты молишься о терпении, даётся ли тебе оно? Нет, тебе даётся возможность проявить терпение. Когда ты молишься о благополучии, ты ведь его не получаешь - тебе даётся возможность его обрести. И поэтому, если ты говоришь, что тебе тяжело, то значит, тебе дарована возможность проявить стойкость духа. Кроме того, это означает, что твоя душа не очерствела, что свет в ней не погас. Ты на верном пути, сын мой, но путь этот не будет выстлан лепестками роз, так не бывает. - Спасибо святой отец, я постараюсь последовать вашему совету, - Альберто признался сам себе, что этот разговор действительно помог - ему стало легче, появилась уверенность в завтрашнем дне и желание достойно пройти испытания, которые уготованы на его долю. И после того, как тяжесть отпустила его, он понял, что повёл себя неучтиво, - Святой отец, я ведь не представился, а это большая грубость, даже по отношению к врагу. Меня зовут Альберто Понсе Оливарес. - Отец Магнус Вебстер, настоятель монастыря Святой Катерины Заступницы. И я не враг тебе, сын мой. Я ведь не принадлежу к Ордену Зари. - Но... я думал, церковь едина. - Как бы я хотел, чтобы это было так, сын мой, но церковь не едина, и хотя Орден Зари - крупнейшая её ветвь, я, как и многие мои братья и сёстры принадлежим к другой ветви, Мистическому Рассвету. - А в чём разница? - Разница в том, как мы видим Прощение. Орден Зари считает, что лишь через смирение и молитвы мы сподвигнем всемогущих Демиургов простить нас. Мистический Рассвет же полагает, что этого окажется недостаточно - одними молитвами и смирением не достичь Прощения. Да и не нужно это прощение - мы считаем, что лишь без богов мы можем раскрыть свой потенциал, показать, чего мы стоим. Когда нас направляют боги, наши достижения лишь дары. Полученное от кого-то не представляет ценности! А когда мы достигаем всего сами - это совсем другое дело. И именно это, в конечном счёте, и приведёт нас к Прощению - есть основания считать, что Демиурги хотят от нас именно этого. - То есть, Демиурги сами сподвигли нас на то безумие? - Не путай сын мой: то была гордыня! Хотя, я признаю, в твоих словах есть резон. Правда, Демиурги бы не стали ломать то, что работало. - Постарался кто-то другой? - Споры об этом до сих пор ведутся, но это не имеет особого значения. - Святой отец, - Альберто взглянул на часы и решил, что вторая чашка - это уже много, особенно, ко сну, - Я вынужден вас оставить. Спасибо, вы мне очень помогли.