Все сказали, что то было к их удовольствию, хоть каждый и питал в душе сомнения, размышляя, что бы то могла быть за вещь, относительно коей воздвигалось столь необычное основание. И затем они поклялись Королю на Древе Истинного Креста и на Книге Евангелий, что сохранят таким образом весь тот секрет, как сказано. И когда сие было вот так закончено, Король приступил к своему намерению таким образом:
— Друзья! Сей день всегда был мне весьма желанен, ибо хорошо известно вам, сколь моя воля всегда склонялась к любви между всеми христианами; и сие вы можете ясным образом уразуметь, приняв во внимание, сколько раз обращался ко мне Король Граадский [Гранадский] во время войны между мною и королевством Кастильским, предлагая мне войска, дабы помочь мне уничтожить или причинить ущерб моим противникам; каковую вещь я неизменно отвергал, ведая, что, хотя бы она и принесла мне пользу, не было основания принимать подобную помощь, ибо они были врагами нашей Святой Веры. Кроме того, они ходатайствовали предо мною, дабы я от себя и своих королевств предоставил бы им вечный мир либо перемирие на некоторое время, предлагая себя за сие для службы мне чрез свои письма и изустные послания; каковую вещь я еще менее желал предоставить, полагая, что подобный мир и согласие суть дурны и бесчестны и что делать им одолжение значить позорить нашу Веру, ибо жизнь их в сем мире, согласно их намерению, есть в оскорбление ее. И вам, кроме того, ведомо, что во всех прошлых деяниях, хоть я по милости Божьей и одерживал всегда победу над моими врагами, никогда, в сердце своем, не мог я желать иной вещи, нежели мира, — и не потому имел я сие страстное желание, что устал от подобных трудов, но оттого лишь, что сие напоминало мне (nembrando-me), что были они христианами, об ущербе для коих я весьма сожалел; и то, как и сколько раз я сего мира с ними желал и искал, очевидно есть для знания вашего. И поскольку Наш Господь Бог воистину ведал мое желание и то, какое намерение мною двигало, когда испрашивал я оный мир, угодно было Ему, по милости Его, привести его к сему завершению, кое вам известно; каковую вещь я не почитал и не почитаю за победу меньшую, нежели одержал я в битве подлинной, в коей разрешилась весьма великая часть наших сомнений.
— И поскольку в те времена минувшие я всегда желал сослужить какую-нибудь такую службу Нашему Господу Господу, каковой великий труд и опасность помогли бы мне заслужить удовлетворение какой-либо обиды, коли таковая была нанесена супротив Его воли мною либо чрез мое посредство, то, неся таким вот образом сию заботу, я весьма кропотливо проникал в собственное разумение, тщательно изучая (escoldrinhando), где и как смог бы сослужить Ему ту службу; однако не могло мне прийти на память место, пригодное для того, чтобы ее содеять. И дабы смог я постигнуть, сколь малое содержание (sustancia) и ценность имели мой труд и тщательное изучение пред Его весьма совершенной и высокой мудростью, весьма легким образом поставил Он меня пред лицом знания — посредством случая, коего я не воображал и о коем не помышлял, — о том, каким образом сию службу совершенным образом мог бы я выполнить, захватив город Сеуту, явив мне затем определенные способы и пути, чрез кои наиболее легко мог бы я привести к завершению свое желание.
— И так как я ощутил и узнал величие того города и множество людей, в нем проживающих, и принимая во внимание, кроме того, что расположен он в краях по ту сторону сего нашего моря, я удерживал таким образом сие в секрете, без того, чтобы его обнародовать, по двум причинам: первая — дабы узнать [вначале], будет ли у меня какая-либо помеха при подготовке моего деяния в том, что касается мира с Кастилией, и вторая — дабы получить точное знание о том, встречу ли я какие-нибудь препятствия в ходе своего путешествия. И теперь, когда я уже обо всем осведомлен, я велел собрать вас здесь таким образом из-за двух вещей: первая — дабы вы помогли мне вознести благодарность Нашему Господу Богу, каковой привел мне в руки столь добрую и столь почетную вещь, в коей мы сможем Ему послужить, что вы должны проделать с весьма доброю волей, поскольку все вы, здесь находящиеся, были со мною в тех первых моих трудах, каковой причины вследствие я весьма рад равным образом иметь вас своими соратниками в любой вещи, кою содею ради спасения своей души; и вторая — дабы выслушать ваше мнение и совет насчет того, как лучше всего и наиболее выгодным образом смог бы я прийти к завершению оного деяния; и еще третья — дабы известить вас, чтобы вы были готовы к тем вещам, что окажутся необходимы для снаряжения вашего похода.
ГЛАВА XXVII.
О том, как коннетабль первым ответил на том совете, и о доводах, им приведенных, и как ответили Инфант Дуарти и его братья и в какой манере
Хотя Король и потратил [в своей жизни] мало времени на то, чтобы познать науки, все его слова, однако же, были сказаны с весьма великим авторитетом. И как только он завершил так свое рассуждение, первый голос, каковой должен был быть Инфанта Дуарти, достался коннетаблю, как то было приказано Королем, однако же при том держались такой манеры, что никто из прочих не мог уразуметь, что то было содеяно в силу некоего [предварительного] замысла (que era feito de certa sabedoria); и хотя коннетабль притворным образом много отнекивался так поступить [говорить первым], все же он должен был то сделать по просьбе Инфанта, несколько поспорив насчет сего поначалу. И здесь надлежит вам знать, что всегда до того времени на совете рексов [королей] первыми обыкновенно говорили знатнейшие лица, а уж затем прочие, каждое нисходя сообразно своему званию вплоть до самого ничтожного, но с того времени и впредь вошло в обычай, дабы вначале говорили самые ничтожные, и подобным же образом они двигались бы вверх в восходящем порядке, пока не дойдут до знатнейшего; что определенно есть весьма добрая манера для всех советов великих сеньоров, поскольку когда знатнейшие лица говорят первыми, самые ничтожные начинают бояться противоречить тому, что говорят знатнейшие, хотя бы мнение их и было противным.
— Какой еще словесный аргумент, сеньор, — ответил коннетабль [Королю], — могу привести я или какое-либо иное лицо, находящееся здесь в вашем присутствии, — ибо разумным представляется лишь сказать вам подобно пророку [царю Давиду]: «Сие делается для Господа и есть чудесно пред очами нашими». И сами вы не пожелаете поместить сие деяние в ряду с остальными [вашими деяниями] (no conto dos outros), поскольку прочие вещи, относительно коих вы спрашивали совета (filhaveis conselho), хотя бы и творили их по справедливости, были, однако же, ради отыскания известных путей, коими наиболее легко могли вы обезопасить жизнь и честь вашу и равно ваших подданных (sugeitos) и соотечественников; но сие деяние единственно относится к службе Богу и спасению душ — вашей и тех, кто вам в сем послужит; и насколько душа есть благороднее тела, настолько же и Наш Господь Бог являет больше заботы в том, чтобы направить [по верному пути] советы тех, кто подвигаемы есть своим спасением. Посему я не вижу иного совета, что вам в сем дать, кроме того, чтобы груз сего деяния вы оставили бы в основном Богу, вновь заслужив у Него (remerecendo-Lhe) заботу, кою Он являл и являет относительно вашего спасения. И я, со своей стороны, накладываю на самого себя зарок много возблагодарить Его за сие, в той части, что касается меня; и так же, как служил я вам во всех прочих делах, так же послужу вам и в сем; и, к тому же, чем дело есть лучше и полезнее, тем более желания и усердия я в него вложу.