Между тем, в то время как Король пребывал в ревностных усилиях (ciumes) по сохранению того секрета, явился к нему вдруг человек, дабы собрать [в единый свод] его деяния (arrecadar seus feitos), и привез ему [план] города Сеуты, нарисованного столь совершенно, как он есть; и хотя тот человек не имел намерения подозревать какую-либо [истинную] вещь о том секрете, Королю стоило великих усилий совладать с собою, ибо он думал, что его желание было раскрыто чрез догадливость некоторых, каковая и подвигла того человека привезти ему таким образом то изображение, с мыслью, что он доставит ему тем удовольствие, согласно имевшемуся у него [Короля] желанию. Все же Король имел такое благоразумие (avisamento) в момент, когда то [изображение] было ему таким образом представлено, что не выразил своим видом никакого удовлетворения, и даже, как нам думается, не обратил никакого внимания на подобное изображение, но полностью им пренебрег. Воистину можем мы хорошо уразуметь, что то была воля Божья повести дело так, чтобы Король все же обрел победу в том деянии, когда тот простой человек, не имея никакого подозрения, что подобного дела касалось бы (tangesse), подвигаемый особою [Божественною] милостью, каковой он не ведал и о коей не знал, представлял ему таким образом то изображение, чрез кое с большею легкостью тот [Король] мог бы избавиться от некоторых сомнений, коли он имел таковые в душе, относительно завоевания того города.
Кроме того, по завершении тех советов, постановил Король, чтобы все жители областей Бейра и Тралуш-Монтиш (Tralos-Montes) [Траз-уж-Монтиш] и [области] между Дору и Минью (de entre Douro e Minho) [Энтри-Дору-и-Минью] погрузились бы на корабли в городе Порту; и он приказал Инфанту Дону Энрики, чтобы тот отправился в область Бейра и приказал собрать всех коделов (coudeis) [капитанов кавалерии] и анаделов (anadeis) [капитанов арбалетчиков] как той области, так и другой, Тралуш-Монтиш, и чтобы, чрез свои книги, тот велел отобрать всех людей, годных для службы, вручив ему журналы переписей (cadernos dos alardos), кои он еще прежде сего приказал сделать, каковые держал у себя Гонсалу Лоренсу, как уже сказано. И тем же самым образом он [Король] приказал графу Барселушу, дабы тот взял на себя [те же] обязанности в области между Дору и Минью. [Насчет же] людей из Эштремадуры и [из области] между Тежу и Одианой [Гуадианой] он постановил, чтобы они погрузились на корабли в городе Лиссабоне под началом Инфанта Дона Педру, каковому он оставил обязанность по отбору людей сих трех областей тем же образом, каким возложил ее на его братьев в отношении других [областей]. И дабы вассалы и все прочие люди, долженствовавшие иметь довольствие (quantia) и жалованье (soldo), смогли лучше подготовить свое снаряжение, он приказал выплатить им оное довольствие и жалованье.
И, кроме того, он приказал Инфанту Дуарти, своему сыну, чтобы тот от его имени полностью взял на себя обязанности по управлению правосудием и финансами всего королевства. И был тогда Инфант Дуарти, в то время, когда сие было ему поручено, в возрасте двадцати двух лет; и поскольку сии два труда суть столь велики, он же был человеком юным и не имел к ним привычки (nao os havia acostumado), то тем с большею заботой он им отдавался, вкладывая в них великое усердие, ибо весьма рано поднимался с постели и слушал свои мессы, таким образом, что спустя небольшой промежуток [времени] после восхода солнца он уже был в суде (relacao), где пребывал непрерывно до одиннадцати или двенадцати часов; и тотчас же по окончании трапезы давал аудиенции весьма продолжительный промежуток [времени] и, не беря большой передышки, возвращался к рассмотрению прошений или принятию мер по делам финансов, таким образом, что для отдыха ему оставалась весьма малая часть ночи. Что было причиною того, что в нем развилась болезнь менемхолического настроения (humor menemcolico) [192], каковая увеличивалась в нем еще гораздо более по мере того, как он продолжал пребывать в сем, будучи человеком весьма милостивым и ласковым по характеру, что никогда не умел ни одному человеку дать дурного ответа, та же болезнь, согласно естественному своему свойству, состоит в том, чтобы испытывать раздражение к людям и всегда желать уединения. И были в том добром принце две весьма великие битвы, поскольку его характер желал пребывания среди людей и милостивого выслушивания их прошений, та же прискорбная болезнь понуждала его питать отвращение ко всем тем вещам.
Таковы, однако, были в нем добродетель и доброта, что он побеждал зло болезни и следовал своей доброй природе и характеру, таким образом, что весьма немногие люди ведали, что в нем пребывал такой недуг. Поистине, говорит автор, великий блеск (esprandecimento) производило в мире столько доброты и добродетели принца, о коих я с болью прекращаю говорить, дабы вернуться к к иным вещам, ибо воистину добрые свойства людей того времени были ничем в сравнении с его. Что же до чудесного средства, что нашел он для своего излечения, то всякому, кто ощущает какое-либо страдание от сей болезни, будет полезно прочесть о том в книге, что он написал, называемой «Верный советник» (o leal conselheiro) [193], где он найдет средство для того излечения, записанное пространно в главе двадцать третьей.
И так были распределены обязанности по королевству между Инфантами и графом Барселушем, Королю же единственно остались забота о своей артиллерии и вооружении вместе со всеми прочими вещами, что относились к оснащению его флота; и дабы сии вещи суметь устроить лучше, Король двинулся в направлении города Лиссабона, дабы оттуда приказать с большею легкостью подготовить все вещи.
ГЛАВА XXX.
Как Король написал фидалгу, чтобы они приготовились к выступлению со своими сыновьями, и о великом движении, что возникло тогда в королевстве относительно тех приготовлений
Кто мог о ту пору говорить о чем-либо ином, кроме как об оружии и приготовлениях к войне? Ибо вслед за тем Король написал всем сеньорам, и фидалгу, и важным людям (homens de conta) свои оповестительные письма (cartas de percebimento), в коих давал им знать, как он, ради службы себе и чести королевства, приказал поставить своих сыновей, ss. [scilicet, «а именно»] Инфанта Дона Педру и Инфанта Дона Энрики, командующими своим флотом, дабы служить ему в том, что он повелит, с каковыми [своими сыновьями] ему было бы угодно, чтобы отправились те, кому он таким образом писал; посему он повелевает им, дабы они тотчас приготовились, чтобы отправляться с теми [Инфантами] в оном флоте, и в первую очередь дали бы ему знать о тех воинских отрядах (gentes), коими они имеют в виду послужить ему, дабы отпустить (desembargar) им их денежные средства и жалованья для подготовки их и оных их воинских отрядов.
И с сим столь великое рвение поднялось в королевстве, что повсеместно люди вовсе перестали работать, поскольку одни были заняты чисткой своего оружия, другие — распоряжениями о заготовке бисквитов и засолке мяса и [прочих] припасов, иные — починкой кораблей и устроением оснастки (aparelhar guarnicoes), таким образом, чтобы в час нужды не оказалось бы у них ни в чем недостатка. Однако в основном происходило сие движение в городах Лиссабоне и Порту, поскольку обыкновенно не имелось там никого, кто был бы свободен от сих забот; и столько было суматохи (revolta) в подготовке сих вещей, и таковой она была, что когда воцарялось спокойствие, то ясно слышался шум (arruido) вдоль весьма немалой части мест Рибатежу [194].
И, по правде, то была прекрасная вещь для созерцания, ибо по всему тому побережью [195] стояли на якоре (jaziam) суда и корабли, на коих днем и ночью сновали конопатчики (calafates) и иные мастера (mesteirais), что исправляли их недостатки. С другой стороны, лежало множество зарезанных быков и коров, и там же [было] множество людей, одни чтобы свежевать, другие — резать и засаливать, иные же — помещать в бочки [обычные] (toneis) и большие (botas), в коих [мясо] должно было отправляться. Рыбаки и их жены пеклись о том, чтобы выпотрошить и засолить мерланов, и акул (cacoes), и скатов, и подобных [им] рыб, коими все места, где только солнце имело наибольшее приволье (assossego), были заполнены. Что до монетных мастеров, то и днем и ночью их молоты никогда не пребывали в покое, таким образом, что даже если бы какой-нибудь человек и сказал что-нибудь крича меж тех плавильных печей (fornacas), то едва ли был бы понят. И бондари немало были заняты тем, что изготовляли и чинили сосуды для вина, и мяса, и иных припасов; портные и стригали (tosadores) [196] — тем, что заготавливали ткани и шили ливреи разнообразных видов (libres de desvairadas guisas), каждую так, как сеньор тех ливрей [обладатель данной геральдической символики] приказывал сделать; плотники — тем, что пригоняли бомбарды и троны (trons) [197] и настраивали (enderencar) все прочие артиллерийские орудия, каковые были многочисленны и велики; веревочники — тем, что плели подъемные канаты (guindaressas), и тросы (estrenques), и швартовы (cabres) [198], и много иных веревочных изделий из льна (cordoalha de linho), кои делали они как для кораблей страны [Португалии] (navios da terra), так и для [судов] извне, ибо все могло быть починено в сем королевстве.
193
«Верный советник» («O leal conselheiro») — ссылка на одноименный изысканный труд Дона Дуарти, произведение большой ценности со всех точек зрения. Среди большого разнообразия рассматриваемых вопросов в нем описаны средства, которыми воспользовался автор для избавления от своего природного недуга — меланхолии. Книга имеет посвящение королеве — жене Дона Дуарти.
196
198
«Fazer guindaressas e estrenques e cabres» в таком значении: «fazer especies de guindaste, estiradores ou esticadores e cabreas» («делать разновидности подъемных кранов, растяжители или натягиватели и лебедки»). Нам представляется, что таково значение «guindaressas» и «estrenques», хотя это трудный случай (