И Инфант, услыхав те суждения, начал смеяться им в лицо, говоря, что весьма дурно сумели они разгадать истинное значение того знака.
— Поскольку сие хочет сказать, — сказал он, — не что иное, как то, что, подобно тому, как на сей моей руке изначально выступила кровь, так я сегодня же пущу ею, с милостью Божьей, столько крови из тел неверных, до тех пор пока не узрю их выходящими пред собою вон из своего города благодаря силе своей руки.
И в самом деле, усилие оного принца [в тот день] было велико; и хотя он и сказал те слова в шутку, верно было то, что меч его в тот день был много раз омыт в крови, ибо тому, кого он поражал пред собою первым ударом, уже не требовалось дожидаться второго; а были и такие, что встречали там свой смертный час.
И поскольку все те [люди] Инфанта ощущали великую радость, что у него имелась, в то время как надевали на него оружие, то беседовали, затрагивая многие вещи касательно своих развлечений, говоря о том, к чему мужи юные более всего склоняют свою волю, ss. [scilicet, «а именно»], о благосклонности своих подруг.
— А вы, сеньор, — сказал Фернанду Афонсу ди Карвалью, что был пажом Инфанта, — должны свершить какую-нибудь вещь по превосходству ради любви вашей дамы!
— Кабы ты напомнил мне, кто она, — ответил Инфант, — в такое время, дабы я имел возможность свершить ради ее любви вещь столь выдающуюся, чрез кою смог бы обрести ее милость.
Хорошо выказал Инфант, говорит автор, чрез те суждения, что мало было ему дела до дам, ибо если б он поистине был [пылким любовником], не нужно было б ему иного напоминания, нежели то смертельное смятение, что любовники добросовестные силою причинности носят запечатленным в своей груди.
ГЛАВА LXX
Как Сала бен Сала был весьма печален, видя, что намерением Короля было овладеть сушею под стенами его города
Разумно будет, чтобы мы сказали немного о манере, коей держался Сала бен Сала после того, как сполна узрел намерение Короля. Каковой [Сала бен Сала], надлежит вам знать, был мужем некоего [почтенного] возраста, из линии Маринов (linhagem dos Marins) [346], каковая среди всех прочих родов, что есть в Африке, почитается за наилучшую, и, дабы еще более приумножить его знатность, был он [назначен] сеньором того города и многих иных добрых мест на побережье того моря.
И хорошо должно быть понятно вам, каков был его помысел, когда узрел он новизну такого соседства, каковое оказалось пред вратами его города. И поскольку чем более люди благоразумны, тем более сомнений находят они в вещах великих и опасных, то посему учитывал Сада бен Сала, что Король Дон Жуан был князем великого могущества, ибо хотя и прибыл он из-за моря, не столь малы были деяния Короля, да и сам он [Сала бен Сала] не был столь неосведомленным, чтобы не ведать весьма добро обо всем [свершенном тем Королем].
И он принимал во внимание, как со столь малым войском не отказал он [Король Дон Жуан] в битве Королю Кастильскому, видя его подле себя со столь великою мощью, и победил его, и разгромил, и затем чрез свои войска имел с уроженцами того королевства столь великие столкновения, как всем было ведомо, из коих всегда выходил победителем; и то, что он начал таким образом то деяние [взятие Сеуты] со столь великою осмотрительностью (sajeza), что оно так и не смогло быть разгадано до тех пор, пока флот не появился под стенами его [Сала бен Сала] города, где он зрел его [Короля] в сопровождении четверых сыновей, мужей благородных и великого мужества, и со столь великою мощью войск, и с подобною величиною флота.
«Так что, — говорил он про себя, — когда уже успею получить я помощь и подкрепление, чтобы противостоять подобным силам? Король с утра начнет со мной сражение, у меня же нет еще четырех камней в стене, относительно коих необходимо, чтобы они имелись для закругления подобной осады. Когда же успею я дать знать Королю Фезскому (el-Rei de Fez) [347], или когда будет у него время послать оповестить свои войска и срок, чтобы подготовиться прежде, нежели стены Сеуты не будут разобраны камень за камнем?» В сих раздумьях весьма сомневался он насчет какого бы то ни было доброго случая. «О Боже, — говорил он [про себя], — какой из грехов моих оказался столь велик, что привел меня к столь злому жребию близ моей старости?»
И когда пребывал он вот так в сих печальных заботах, явилась к нему большая компания тех молодых мавров, что собрались для защиты города; и поскольку они нашли его таким раздумчивым, то принялись порицать его, говоря, что позором было для подобного человека являть столь малое присутствие духа в отсутствие обоснованной опасности (perigo arrezoado).
— Что там еще, кроме того лишь, — говорили они, — что на нас идут христиане? Каковых числом не есть столько, чтобы мы весьма добрым образом не смогли бы сразиться с ними. Да и что мы знаем о том, не имеет ли часом целью приход их величайшую для нас почесть и приумножение нашей пользы? Ибо может быть так, что сей прекрасный флот (fremosura de frota), что они собрали, дабы осадить нас, еще останется в наших гаванях (taracenas), а их золотая и серебряная посуда останется для свадеб наших детей, а убранство их часовен мы поместим в наши мечети как свидетельство нашей победы.
— Сейчас, — сказали они, — их флот разделился на две части, и мы думаем, что их намерение есть то, чтобы сегодня же высадиться на сушу, и коли так оно и есть, мы пойдем на них на берегу, и прежде, чем они выйдут из шлюпок, мы учиним среди них весьма великое избиение, ибо большинство, и самых лучших, идут, все покрывшись железом, по каковой причине продвижение их не может быть без великого усилия и труда, мы же, разоблаченные и легкие, приблизимся к ним когда захотим. И как только мы опрокинем их на землю, то лишь с запозданием либо же великою удачей смогут они затем подняться; да и какой способ подняться может быть у тех, что тяжелы будут немногим менее, нежели большие скалы? И в то время как одни из нас помешают тем, кто пожелает высадиться со щлюпок, другие тем временем озаботятся тем, чтобы отыскать место и манеру для достижения соединений в том железе (para haver as carraduras daquele ferro), чрез кои они заберут жизни тех, кто первыми высадится на сушу.
— Не знаю, — ответил Сала бен Сала, — все ли у вас так ладно с сими вещами (se tereis essas cousas asim azadas), чтобы закончить [дело] так, как вы рассуждаете. Да будет угодно Богу, чтобы вы не встретили насчет того иной помехи. Посему ступайте с доброю удачей и устраивайте ваши дела наилучшим образом, каким можете, и о любой вещи, что там произойдет, позаботьтесь почаще доводить до моего сведения.
Однако о том, что последовало затем, автор говорит, что поведет речь далее, объявив о манере, коей Сала бен Сала относительно того держался.
ГЛАВА LXXI
Как Мартин Пайш, главный капеллан Инфанта Дона Энрики, изложил некоторые суждения в присутствии всех
Велика была бы совокупность процесса нашей истории, кабы пожелали мы следовать всем вещам, как мы находим их чрез сведения тех, кто ведает о них доподлинно; однако же, следуя тенденции (tencao) современных [авторов], мы сокращаем все то, что обоснованно можем [сократить], ибо еще оставались для сообщения многие вещи, что происходили промеж мавров, в то время как люди на флоте не высадились на сушу.
И когда сходни у Инфанта Энрики были уже приготовлены, а все его люди вооружены для того, чтобы высаживаться как только узрят сигнал, Мартин Пайш, что был его главным капелланом, взял тело Господне в руки свои, и поместился (pousou-se) пред всеми, и принялся укреплять их таким образом:
— Братья и друзья! — сказал он. — Я нахожу, что никогда ни один человек не может верным образом содеять никакой вещи, коли не ведает цели, ради коей он ее делает. И вы, прочие, что собраны здесь, быть может, не ведаете как следует, зачем сюда явились. Узнайте же теперь, что явились вы сюда ради службы нашему Господу Иисусу Христу, какового я здесь представляю пред вами и ради чьей любви и службы Король, наш сеньор, был подвигнут на то, чтобы начать сию войну (demanda). И сей [Господь] есть Тот, что из ничего впервые сотворил мир и создал в нем все все вещи всего лишь по Своему желанию; сверх же всего сотворил Он людей, [созданий] самой благородной и лучшей природы, нежели какое-либо иное земное существо, обустроив для них постоянную обитель немногим более низкую, нежели та, что есть у ангелов, как говорит пророк [царь Давид, автор Псалтири]. И хотя люди и отклонились от истинного пути, наш Господь пожелал прийти в сей мир облечься плотью человеческою, и жить в нем до того, как претерпеть смерть, дабы искупить наш грех. Я не стану говорить вам о том, как после Его Святых Страстей тот грязный (ensugentado) и отвратительный схизматик Мафамед [Магомет] принял ложное звание пророка, под видом (sob color) добродетели и чести насадил по миру сию свою проклятую секту — так же, как травы дурные по природе своей разрастаются гораздо более полезных и добрых, так же и сие дурное семя неверных до того разрослось в огороде Господнем, что кабы не было вырываемо верными и католическими государями, то в скором времени загубило бы (amortificaria) все доброе семя. И поскольку Король, наш сеньор, есть один из тех работников, коих Господь приглашает на [распространение] Евангелия, он собрал здесь сей свой народ, дабы исполнить Его святую службу, каковую сегодня с Его милостью и помощью надеется претворить в дело.
346