И так как я чувствую в себе такую слабость продолжать нижеследующий труд, я говорю со всем смирением и благоговением таким образом (em aquesta guisa): Тот, чья милость чрез Божественную Славу (divinal resplendor) зажгла сердца Его святых апостолов совершенною мудростью вкупе с духовным красноречием, да ниспошлет на меня некоторую долю частиц той милости, дабы чрез свою грубость и слабое дарование я смог бы поведать относительно великодушия и чудесных деяний сего доблестного и никогда не побежденного князя, сеньора Короля Дона Жуана, то, что его великим заслугам отвечало бы во всей целостности.
Коего [князя] историю в следующих главах намерен я записать, ибо не менее, как мне представляется, сие деяние и те, что были записаны прежде него, заслужили быть увековеченными, нежели деяния великого Маккавея [48] и многих иных герцогов [49] и князей, кои своими делами много послужили Богу. Таким образом (desi), я возлагаю доверие (fiuza) на Божественную Мать (divinal Madre), более исполненную славы, нежели любое иное личностное существо, добродетельную держательницу сверхизобильного исполнения (sobre-abundante cumprimento), в чьем лоне добродетельной чистоты содеяло Божество блаженную обитель и [из коего] был произведен плод, на время вочеловечившийся (temporalmente homem), каковой извечно есть Бог, наш Искупитель (remidor) Христос Иисус; вследствие чего Она вознесена над всеми тремя иерархиями (jerarquias) небесных княжеств, ибо чрез сию Ее безграничную заслугу Она есть распорядительница всех милостей. И не столько вследствие моих слабых молений, сколько из-за выдающегося благочестия, коим всегда отличался сей славный князь в святейшей своей чистоте, да вымолит Она для меня такую милость, чтобы я смог написать его историю как того требуют великие его заслуги, зная, что сам по себе я не могу ничего без Ее милости и помощи, согласно тому, что написал Авиценна [50] в своей метафизике, говоря, что небытие мы имеем от себя самих, бытие же — от другого, sc. [51] от Бога, нашего Создателя; в доказательство чего говорит Святой Григорий, что все вещи были бы обращены в ничто, кабы руки Бога Вседержителя не сохраняли бы их, ибо ни одна вещь не избавлена от того, чтобы не иметь своей доли в естественном исчезновении (falecimento).
ГЛАВА II.
Начало истории
Время и величие дел сильнейшим образом понуждают нас описать, в следующих главах, сияющую славу весьма выдающегося предприятия, осуществленного сим доблестным и никогда не побежденным князем, сеньором Королем Доном Жуаном, что по необходимости принял решение завоевать оружием столь благородный и столь великий город как Сеута. Размышляя о каковом деянии, мы можем рассмотреть (esguardar) в нем четыре вещи, sc[ilicet], великую любовь к вере; величие сердца; дивную дисциплину (ordenanca) и плодотворную победу, что было чудесною ценой за великий его [сеньора Короля Дона Жуана] труд.
И, в настоящее время, мы перейдем к оглашению сих вещей, ибо, коли о какой-нибудь из них в отдельности мы сказали б мало, неблагодарными были бы наши усилия, коли же обо всех сказали б достаточно, они показались бы безграничными. Все же (empero), с большою краткостью, мы скажем что-нибудь о каждой, дабы читатели (leedores) знали, как оный Король проявил себя в них в отношении сего деяния.
Великим пылом отличалась вера его во всех его делах, в особенности же в этом. Ибо (ca) все его основное побуждение было ради служения Богу и великого желания, у него бывшего, исправить любую вещь, коли он совершал ее против воли Божьей, во время прошлой войны. И так он говорил много раз в своей жизни, когда это приходилось к слову: что хотя со своими врагами он вел войну весьма справедливую, ибо то было в защиту его земли, в каковой войне оружие его много раз обагрялось кровью, он не имел в виду делать из сего нечто затяжное и бесконечное (cumprida pendenca), но [намеревался лишь] умыть руки в крови неверных. Чудное милосердие князя — чье подобие в людях того времени не было найдено, — что относился к делам своим с таким священным страхом (temor divinal)! Воистину, не без причины столь католический и столь религиозный князь обрел счастливые обстоятельства (cobrasse bem aventurados aquecimentos), ибо творил деяния свои, пребывая под ярмом веры и с таким страхом пред Богом. Ведь написано Валерием Максимом [52] в его первой книге, что [именно] потому, что римляне (Romaos) блюли почитание своих богов и ничего не свершали без их воли, господство их длилось столь долго.
48
50
52