X. Бауэр (см. с. 224, примеч.1) сделал попытку исследовать «Хронику земли Прусской» Петра из Дусбурга как продукт, порожденный конкретно-исторической эпохой. Однако, поставив вопрос таким образом, Бауэр в то же время максимально сужал границы исследования, рассматривая «Хронику» только как памятник историографии Тевтонского ордена, возникший на волне крестовых походов и во многом родственный франкским хроникам о крестовых походах в Святую землю. Все же такая установка дала исследователю возможность впервые вписать этот памятник в культурно-исторический контекст, хотя и недостаточно широкий. Его работа создала основу для объективного осмысления целого ряда моментов «Хроники земли Прусской», определяемых религиозным сознанием ее автора, а также для осуществления новых попыток включения «Хроники» Петра из Дусбурга в более широкий культурно-исторический контекст.
Историография Ордена XIV в. в Пруссии отражает духовную эволюцию создававших ее хронистов. Изначальная, отвечающая духовному (религиозному) характеру Ордена форма орденской хроники, проходя через несколько этапов, уступает место хронике Пруссии. Это развитие было тесно связано с определенными тенденциями политического и духовного развития Ордена и его секуляризацией. Утверждая это, Бауэр развивал одно из наблюдений Машке о довольно рано проявившемся отходе в орденской историографии от линии хроник о крестовых походах. В то же время, основываясь на широкой культурно - исторической традиции орденской историографии и учитывая традицию хроник о крестовых походах, Бауэр определяет и место хроники Петра из Дусбурга в историографической традиции Ордена: он писал для Ордена, обнаруживая в трактовке событий свою принадлежность к нему. Значение Петра из Дусбурга Бауэр видел в том, что он создал «единственную, подлинно орденскую историографию»[1161].
Интересные подходы к решению проблемы наблюдаются за последние два десятилетия в работах О. Энгельса, У. Арнольда, В. Виппермана, X. Бокмана.
Почти одновременно (1966 и 1967) появились исследования Энгельса[1162] и Арнольда[1163]. Родственные тематически, эти работы имеют разные отправные точки, а потому и порой различные оценки. Энгельс идет в своем исследовании от понимания Ордена как института и исследует соответствующую ему историографию как традицию, развивающуюся внутри Ордена. Арнольд сопоставляет орденскую историографию в Пруссии и орденскую историографию за ее пределами, прослеживает, как внутренняя традиция обогащалась внешними влияниями, и особенно сосредоточивается на историографии XIV в.
В работе Энгельса прослежена в хронологической последовательности линия развития орденской историографии, логика которой, по наблюдению исследователя, состоит в «последовательном переходе от поздней историографии крестовых походов к историческому мышлению позднего Средневековья»[1164]. Процесс этот, по его словам, был тесно связан с нетворческой ориентацией на прошлое. Особенностью и задачей орденской историографии было как бы создание автопортрета Ордена, сводившееся к простому самоутверждению. Единство целей и общность духовных истоков придавали своеобразие орденской историографии. Таким образом, делает вывод автор, на основе этой историографии возникла самобытность Тевтонского ордена, которой отличалось принадлежащее ему пространство.
Историографии Тевтонского ордена в Пруссии в XVI в. была посвящена диссертация Арнольда, в которой дается широкая картина предшествующего этому периода развития орденской историографии. Исследование, в котором Арнольд учитывает достижения своих предшественников в этой области (в частности, Перльбаха, Тёппена в XIX в. и Машке в XX в.), строится на прочной культурно-исторической основе, неразрывно от становления как самого Ордена, так и орденского государства в Пруссии. Этим процессам сопутствовал и процесс самоосмысления, самопознания Ордена. В отличие от Энгельса Арнольд считает основным связь историографии Ордена не с орденом как институтом, но с Пруссией как с его владением. Решающим импульсом к становлению орденской историографии он считает стремление Ордена к созданию собственного государства.
Оба исследования (Энгельса и Арнольда) позволяют проследить логику развития орденской историографии и отражаемой ею идеологии в ходе исторического развития Тевтонского ордена и его государства в Пруссии.
1163