71. О ПОКОРЕНИИ САМБОВ
Когда вышеупомянутые язычники вернулись к единству веры[478], то оставались доныне самбы, для покорения которых Христос в год от Воплощения Своего 1254 послал Отакара[479], короля Богемии, мужа как благочестивого, так и закаленного в битвах, Отто, маркграфа бранденбургского, который в этом паломничестве был маршалом, герцога Австрии, маркграфа Моравии[480], Генриха, епископа кульмского[481], Ансельма, епископа вармийского[482] и епископа оломоуцкого[483] с великим множеством пилигримов и из Саксонии, Тюрингии, Мейссена, Австрии, Рейна и других частей Алемании баронов, рыцарей и знать, чьи души воспламенились жаждой мщения за поругание распятого Господа. Таково было множество этого войска, что оно насчитывало более 60 тысяч рыцарей; о числе телег и повозок с оружием и провизией я не слыхал. Итак, это войско пришло зимой в Эльбинг, и делу веры, которое Бог в Своем провидении наметил во спасение, враг рода человеческого, диавол, хотел помешать; ибо он устроил так, что между одним человеком из Саксонии и другим из Австрии на одной мельнице разгорелся такой спор о том, кому из них первому молоть, что не только рыцари и пехотинцы, но и король и другие правители взялись за оружие, но муж Божий, епископ оломоуцкий, миролюбец, пресек суть такого раздора и восстановил прежний мир. Итак, когда было достигнуто согласие, король Богемии повел войско свое до самого замка Балги, где, как устроили братья, встретил одного старика по имени Гедуне[484], отца Виссегауда[485] из Моденова, из рода тех, кого зовут Кандейм[486], досконально знавшего всю силу воинов из Самбии. Когда король спросил у него при появлении первой небольшой части войска, можно ли воевать со столькими рыцарями, он ответил, что нет. Затем подоспело войско вдвое большее, увидев которое, он ответил, как и прежде; далее пришло войско втрое большее, но и этого еще было ему недостаточно; наконец подоспела вся остальная часть войска, покрывшего лед, как саранча покрывает землю, и, когда король спросил, можно ли воевать в земле Самбии с таким войском, он ответил: «Достаточно. Иди, куда тебе угодно, и ты добьешься, чего пожелаешь». После этого король дал ему стяги свои, чтобы он укрепил их на своих владениях и домах и своих подданных и чтобы при виде королевских знаков никто не причинил бы ему вреда. А он слишком мешкал, не зная, как стремительны тевтоны в войне, вот почему, когда он воротился восвояси, то увидел, что дом его и дома его людей сожжены, челядь его, и его люди, и брат его по имени Рингел, и все единокровные убиты. Итак, король вошел в Самбию с войском своим близ волости, называемой Меденов, и, спалив все, что могло быть взято огнем, и захватив в плен и убив многих людей, там же заночевал. На другой день он пришел в волость Рудов и там мощным ударом взял замок[487], и такое было содеяно там избиение народа самбийского, что нобили предложили королю заложников, прося, чтобы он оказал им честь милостиво принять их и не уничтожил весь народ. После этого он пришел в волости Кведенов, Вальдов, Кайме и Тапиов, и, чтобы он не учинил им такое же побоище, как и другим, каждый из них отдал сыновей своих в заложники, обязуясь под страхом смертной казни смиренно повиноваться требованиям веры и братьев. Когда все это было должным образом совершено, король передал вышеупомянутых заложников братьям, пройдя до горы, на которой ныне стоит замок Кёнигсберг, задумав с братьями воздвигнуть там замок для защиты веры и оставив им чудесные королевские дары в помощь сооружения его. Когда же труд паломничества его был совершен, король вернулся в свое королевство, не понеся больших потерь.
72. О СООРУЖЕНИИ ЗАМКА КЁНИГСБЕРГ, ИЛИ ТУВАНГСТЕ
После ухода господина короля Богемии магистр и братья успешно приготовили все необходимое для строительства и, взяв с собой верных себе пруссов, с большим войском пошли в год от Рождества Христова 1255 и в том месте, которое ныне называется старым замком, построили замок Кёнигсберг[488], назвав его в честь короля Богемии Королевским замком (у пруссов он называется Тувангсте от названия леса, бывшего в этом месте), оставив там комтуром брата Бурхарда фон Хорнхаузена[489] со многими братьями и оруженосцами. После этот замок был перенесен на то место, где стоит ныне, на той горе, и обнесен двумя стенами с девятью каменными башнями.
479
480
Петр из Дусбурга и хронист Оливского монастыря не знали, что король Богемии был герцогом австрийским и маркграфом моравским (SRP. I. S. 90).
482
483
У Николая фон Ерошина: Бруно, оломоуцкий епископ (von Olmunz bischof Brune) (SRP. I. S. 417).
484
485
486
488
489