Что, с моей точки зрения, следовало бы сделать? Я убежден, что если бы с ней обошлись по-иному, этого прискорбного случая вообще бы не произошло. Когда Светланка пришла в посольство и заявила, что ей необходимо остаться в Индии еще на 2—3 месяца, там ей должны были сказать: «Светлана Иосифовна, а почему только на 3 месяца? Возьмите визу на год, на два или даже на три года. Вы можете получить визу и жить здесь. Потом, когда будете готовы, вы можете в любое время вернуться в Советский Союз». Если бы ей дали возможность свободного выбора, она сохранила бы спокойствие. Ей следовало показать, что она пользуется доверием. Я убежден, что если бы с ней поступили подобным образом, то даже при наличии уже написанной книги она либо не опубликовала бы ее совсем, либо переписала бы заново. Однако с ней обращались так, как будто хотели подчеркнуть, что она находится под подозрением. Светланка — умная женщина; она поняла это и пошла к американскому послу. Вот так она и попала в Швейцарию, а оттуда в Америку. Она навсегда порвала связь с Родиной, оставила своих детей — сына и дочь; покинула своих друзей. Она лишилась всего, что ей было знакомо. А с этим окончилась ее жизнь как советского гражданина. Мне так жаль Светланку! Я все еще по привычке называю ее Светланка, по привычке, хотя она уже много лет Светлана Иосифовна. А что, если бы вели себя в соответствии с моими рекомендациями, а Светланка все равно не вернулась бы из Индии? Это было бы плохо, но не хуже того, что произошло. Ведь на деле даже существующая система выдачи не позволила вернуть ее обратно. То, что случилось со Светланкой, причиняет мне боль, однако я считаю, что пока еще не все потеряно. Она еще может возвратиться. Она, возможно, будет чаще и чаще думать о возвращении к своим детям. Нам следует дать ей еще один шанс. Ей необходимо дать понять, что если она выразит желание вернуться назад, то ей охотно пойдут навстречу, и что слабость, которую она проявила, когда оставила свою страну и уехала в Америку, не будет использована против, нее. Я не оправдываю поступок Светланы, но не могу простить тех людей, которые не захотели протянуть ей руку помощи и подсказать правильный путь, а вместо этого толкнули на ошибочный, не имеющий оправдания и неразумный шаг, швырнувший ее в грязное болото эмигрантской жизни».
Вероятно, Н. С. Хрущев сумел дать очень точную оценку причин, способствовавших ее невозвращению домой. Наверное, слишком хорошо знавшая формы и методы действия в таких случаях своего отца, его окружения и соответственно официального подхода к подобным явлениям, она могла предположить для себя и самое страшное. А могло быть так, что, имея в руках книгу своих воспоминаний, чувствуя в себе силы продолжить творческую деятельность, да и, наверное, последовавшие лестные предложения от издателей ставили ее в довольно независимое материальное положение. И она предприняла такой шаг. В жизни всегда приходится выбирать. И, как правило, выбор редко бывает неожиданным для принимающего его, в отличие от окружающих. Каждый человек, делающий свой выбор, наверное, не раз совершает подобное в своем сознании и только потом осуществляет это наяву в жизни. Наверное, не была здесь исключением и Светлана Аллилуева.
«Сияющее от радости лицо Светланы, дочери Сталина, изысканное американское общество впервые увидело в 1967 году, когда она приехала в США, — писал о ней журнал „Шпигель“ в мае 1985 года в статье „Мой отец расстрелял бы меня за это“. — Изящная, жизнерадостная женщина 41 года, с рыжими, вьющимися локонами, розовыми щеками, робкими голубыми глазами и привлекательной улыбкой, казалось, светилась чувством добра и искренности. Казалось также, что она одновременно и наслаждалась своей известностью — феноменальным успехом своей первой книги „Двадцать писем к другу“, которая принесла ей полтора миллиона долларов. Появившиеся поклонники стали посылать ей домой в Припкеток (штаг Нью-Джерси) цветы, письма, всевозможные подарки и даже предложения на брак. В общественных кругах и кругах деловых людей не без успеха ухаживали за ней».
Этот же журнал рассказал, что в дальнейшем она получила приглашение от вдовы архитектора Райта, урожденной Лазоревич, в свое время приехавшей из Грузии. Через три недели после приезда к ней Светлана вышла замуж за В. В. Питерса, главного архитектора Танзимет-Веста. От этого брака 21мая 1971 года родилась дочь Ольга, которая в 1978 году получила гражданство США.
Брак с В. В. Питерсом был непродолжительным. В 1972 году он был расторгнут, а она получила права родительской опеки. Вот как характеризовала С. Аллилуева своего мужа: «…архитектор Вильяме Весли Питере — слабый человек. Он делает то, что чему говорят. Он вступил в брак со мной, потому что так хотели окружающие его сотрудники и боссы. И он сделал это, переоценив мое финансовое положение. Как только он выяснил эту переоценку, так весь его интерес к семье и к новорожденной дочери улетучился. Наш брак распался очень скоро, менее чем через два года. В соглашении, подписанном им в июле 1972 года в городе Феник (Аризона) в конторе фирмы „Люкс энд Рока“, он отказался в мою пользу от всех прав на нашу дочь, предоставив мне всю полноту опеки за ней. С тех пор он не потратил ни одной копейки на ее воспитание, а своим правом посещения постоянно пренебрегал, посетив ее всего лишь 4 раза за 12 лет! Меня удивляет его интерес к дочери теперь, хотя я должна бы помнить, что мистер Питерс всегда с удовольствием откликался на интервьюирование и считал, что личная реклама полезна для популяризации его архитектурной фирмы. Я сделаю со своей стороны все возможное, чтобы осмеять его неуклюжие попытки вмешаться через столько лет в жизнь нашей дочери. Он сделал сам все возможное, чтобы отдалить девочку от себя, и в результате она его очень мало знает».
В дальнейшем она жила в нескольких городах Америки, а последний год своей жизни, до приезда в СССР, — в Англии. В 1984 году в Индии была издана ее книга воспоминаний «Далекие звуки». От издания этой книги особого удовлетворения она, в отличие от «Двадцати писем к другу», не получила — не было того феноменального успеха, как от первой книги. Общество уже почерпнуло нужную информацию, да и, по всей видимости, не было того интереса к ней самой как автору. Слишком много о жизни в СССР, о переменах в обществе она не знала. Запад интересовала диссидентская литература из СССР и те, кому удалось покинуть Родину. К ним в первую очередь было обращено внимание.
В 1984 году она обратилась с письмом к своему сыну в СССР, в котором рассказала о своем намерении возвратиться на Родину, а 10 ноября 1984 года Светлана Питерс обратилась в советское посольство в Лондоне и вскоре прибыла в СССР.
Каков же итог ее жизни за рубежом? Что она обрела за границей? Свободу мысли? Свободу творчества? Свободу передвижения? Счастье?
Все-таки возвращение на Родину говорит о том, что, видимо, то, что она хотела получить за ее пределами, ей не удалось найти, и это, наверное, нестерпимо горько, да еще когда приходится давать публичные объяснения, как было с ней на пресс-конференции по этому поводу. Но, безусловно, правильно то, как к ней подошло руководство страны, не захлопнув перед ней двери.
Передо мной текст ее заявления для прессы. Видимо, он неоднократно правился, переписывался, в него вносились дополнения. На последнем экземпляре ее рукой сделана правка. Перенос отдельных слов с места на место свидетельствует, что автор стремилась к отточенности фраз, предложений. Под текстом подпись: «С. Аллилуева. 16 ноября 1984».