Как-то ночью фламандцы спали на своих походных ложах, но вскоре после полуночи все дружно пробудились, охваченные таким великим испугом, страхом и ужасом, что у них уже и в мыслях не было дождаться утренней побудки. Как оглашенные они выскочили из палаток и развели большие костры. Кое-кто зажег и факелы. Теперь у них была лишь одна забота — поскорей сняться с лагеря. Они сворачивали свои шатры и палатки, грузили их на повозки и фуры, а затем сразу же отправлялись в обратный путь, не дожидаясь один другого, и шли своей дорогой, каждый к своему городу.
Весть об этом переполохе в стане фламандцев дошла до их предводителей, мессира Робера д’Артуа и мессира Анри Фландрского. Им было сказано: «Скорее садитесь на коней и скачите к этим фламандцам! Они снимаются с лагеря, пихают в мешки все свое добро и устремляются в бегство, хотя за ними никто не гонится!» Крайне изумленные таким поворотом дел, два сеньора поспешно вскочили на лошадей, велели нести перед собой факелы и выехали в поле. Там они воочию убедились, что им донесли правду: фламандцы и впрямь бежали, сами не зная почему. Тогда сеньоры начали им кричать:
«Добрые люди, остановитесь! Поговорите с нами! Чего вам надо? Что с вами стряслось? От кого вы так удираете? Мы — ваши капитаны, и мы вам приказываем вернуться назад, под страхом усекновения головы!»
Я вполне верю, что некоторые фламандцы хорошо слышали уговоры и угрозы двух сеньоров. Тем не менее, они упорно действовали в прежнем русле, и к рассвету от их лагерного городка не осталось ни квартала, ни улочки. Когда взошло солнце, два рыцаря увидели, что они стоят средь голой равнины почти в полном одиночестве. Поэтому они приказали собрать свое снаряжение, шатры, палатки и прочее имущество и тронулись в обратный путь. Прибыв под осажденный Турне, они объяснили причину своего возвращения королю Англии, герцогу Брабантскому, герцогу Гельдернскому, графу Эно и другим сеньорам. Их рассказ, как и следовало ожидать, вызвал немалое изумление. Ведь раньше о подобных происшествиях еще никто не слыхивал.
Глава 125
О том, как король Англии занял у фламандцев двести тысяч флоринов
Осада города Турне длилась довольно долгое время — одиннадцать недель без трех дней, и каждый день в какой-нибудь стороне от города происходили стычки и совершались ратные подвиги.
На протяжении всей осады управляющим Турне был мессир Годмар дю Фэ. Вместе с ним там находились такие добрые и мудрые рыцари, как граф де Фуа, граф де Комменж, граф д’Арманьяк, сеньор д’Альбре[1276], граф де Кармэн, сеньор де Копан[1277], сеньор де Корасс[1278], сеньор де Коо[1279], сеньор де Баррюж[1280], сеньор де Тарид[1281], сеньор де Пюикорне[1282] и множество прочих гасконцев, фуассонцев, беарнцев и альбресцев. Эти господа имели в городе верховные полномочия, а прево, судьи и главы магистрата оказались вроде как и ни при чем, ибо руководство всеми делами было передано вышеназванным сеньорам.
Английский король вел осаду Турне великими силами и ценой огромных затрат, ибо немцы если что и делали, то лишь за деньги, и желали получать жалование каждые пятнадцать дней. Поэтому все поступления и доходы английской казны тратились на содержание королевской свиты и на выплаты немцам. Граф Эно, герцог Брабантский, герцог Гельдернский, а также мессир Жан д’Эно служили английскому королю за свой счет. Но все остальные, за исключением фламандцев, желали твердо знать, чего ради и зачем они туда прибыли.
Насколько мне известно, королю Англии пришлось занять у своего кума, Якоба ван Артевельде, и у всей земли Фландрской пятьдесят тысяч марок английской чеканки, что в пересчете на фламандские деньги составило двести тысяч флоринов. И все это пошло на содержание его свиты и на оплату наемников. О займе, сделанном у фламандцев, король Англии дал надежные долговые грамоты, удостоверив их подлинность своей печатью и печатями многих английских баронов, находившихся в его свите. Однако Якоб ван Артевельде, державший в своих руках всю мощь Фландрии, стоял за короля всей душой и молил его тайно и особо лишь о том, чтобы он не изволил уезжать. Пусть он, мол, преспокойно остается во Фландрии и живет за счет ее рент и доходов, а также за счет той денежной помощи, которую ему выделят и пожертвуют на ведение войны англичане.
Когда король Англии поведал в своем совете о том, с какими добровольными предложениями к нему обратились Якоб ван Артевельде и вся Фландрская земля, то большинство советников рассудило, что их следует принять, так как это позволит вести войну успешнее и с большим размахом. Однако, когда король переговорил об этом со своим зятем, герцогом Гельдернским, своим двоюродным братом, герцогом Брабантским, и своим шурином, графом Эно, те посоветовали ему совсем обратное и объяснили с помощью многих доводов, что, поверив обещаниям фламандцев, он подвергнет себя большому риску и жестокой опасности. Ведь как раз тогда, когда он будет полагать, что находится с фламандцами в превосходных отношениях, какой-нибудь незначительный слух может вызвать ссору между его людьми и фламандцами где-нибудь в Брюгге, Генте или Ипре.
1276
Не ясно, о каком представителе дома Альбе идет речь. Бернар-Эзи, сеньор Альбре, не мог находиться в гарнизоне Турне, поскольку в рассматриваемый период он верно служил Эдуарду III в землях Гаскони.
1277
Рэмон-Гильом (? — ок. 1367 г.), барон де Копан (
1278
Рэмон де Корасс или Корраз (
1280
Сир де Баррюж или Бареж (
1281
Бертран де Террид или Тарид (
1282
Сеньория Пюикорне (