Глава 86
О том, как фламандцы роптали против своего сеньора, графа Фландрского
Однако вернемся к рассказу о фламандцах. Вы уже слышали, что король Англии закрыл все морские порты, запретив что-либо вывозить и поставлять во Фландрию, и особенно шерсть. Из-за этого весь Фламандский край был чрезвычайно встревожен, ибо ткачество было там главным источником существования, и от этой блокады уже обеднело много добрых людей и богатых купцов, и пришлось покинуть Фламандский край очень многим честным мужчинам и женщинам, которые прежде вполне сносно жили ткацким трудом. Теперь они уходили искать заработка в Эно или другие места, где его можно было найти. Из-за этого великий ропот распространился и разросся по земле Фландрской, и особенно в добрых городах. И говорили часто фламандцы, что они горько и тяжело расплачиваются за ту любовь, которую их правитель, граф, питает к французам, ибо именно из-за его поступков оказались они в опасной вражде с королем Англии. Для общественной пользы всей Фландрии будет лучше жить в согласии и любви с королем Англии, нежели с королем Франции. Правда, из Франции к ним поступает много хлеба, но когда из-за отсутствия выручки его не на что купить, это их только злит. Ибо денье за мюид[500] хлеба — непомерная цена для неимущего человека. Но из Англии к ним поступает шерсть и великая прибыль, которая позволяет им жить в достатке и радости. А что до хлеба, то его довольно привозят из Эно, ибо этот край находится с ними в дружественных отношениях.
Так, печалясь об общественном благе, возмущенно роптали и вели множество прочих речей жители Фландрии — и особенно горожане Гента. В этом городе ткут больше, чем во всех остальных фламандских городах. Поэтому в ту пору ему приходилось тяжелее всего, и он терпел самые большие убытки. Собираясь на площадях большими и малыми толпами, его жители судили и рядили на разные лады. В своих спорах они, по обыкновению простонародья, отпускали весьма грубые замечания насчет своего сеньора графа Фландрского. И говорили они, что такое положение нестерпимо, ибо если эта бедность затянется, от нее застонут даже самые богатые и именитые, и придет погибель всей земле Фландрской.
Граф Фландрский хорошо знал, что его люди повсюду ропщут против него и его сторонников. Поэтому он, как мог, их успокаивал сам и через своих служащих, говоря следующее:
«Мои добрые люди, знайте, что эта блокада не может продлиться долго! Я получил точные вести от некоторых своих английских друзей, которые сообщают, что англичане не на шутку донимают своего короля. Ибо они хотят продать вам шерсть еще сильнее, чем вы хотите ее купить. Ведь если они станут ее сбывать кому-то другому, то лишь с очень большим убытком для себя. Так что успокойтесь, ибо я предвижу и предчувствую множество счастливых выходов из этого затруднения, к вашей скорой и немалой радости. И не вздумайте говорить ничего враждебного или злого об этой благородной стране — Франции, из которой к вам поступает такое изобилие товаров!»
Так, чтобы их ободрить и успокоить, говорил граф сам и через своих представителей. Однако нужда и бедность так ударила по большинству людей и столь сильно их сгибала изо дня в день, что они при всем желании не могли успокоиться. Ведь, что бы им там ни говорили, они не видели никаких признаков облегчения и близкого заработка. Поэтому они горевали и возмущались с каждым днем все сильней и сильней. Тем не менее, из страха перед графом, никто из них не решался на открытое выступление, так что дела оставались в таком положении еще долгое время, пока не случились следующие события.
Глава 87
О том, как гентцы избрали своим предводителем Якоба ван Артевельде
I-Люди из многих кварталов и улиц города Гента продолжали собираться на площадях и перекрестках, чтобы вместе посудачить. И приходили туда некоторые товарищи, которые с удовольствием слушали очень рассудительные речи одного горожанина-пивовара, по имени Якоб ван Артевельде[501]. Эти товарищи повторяли его речи средь других людей, утверждая, что он — умнейший человек. Дескать, он говорил, что если бы ему вняли и поверили, то он за короткое время почти наверняка вернул бы Фландрии все ее прибыли, поладив при этом и с королем Англии, и с королем Франции.
Эти речи начали распространяться, переходя из уст в уста, так что вскоре уже добрая четверть горожан была о них осведомлена, и особенно мелкий люд и простонародье, коих беда коснулась сильнее всего. Тогда с разных улиц и перекрестков они стали сходиться на общие собрания. И случилось, что однажды, после обеда, они двинулись оттуда пять сотен числом, следуя один за другим. Проходя мимо разных домов, они выкликали своих товарищей, говоря: «Пойдем, пойдем, послушаем совет умного человека!»
501
Якоб ван Артевельде (ок. 1285–1345 г.), сын Йохана ван Артевельде, одного из самых богатых и влиятельных горожан Гента, и Ливины ван Грооте, дочери Зигера ван Грооте, гентского эшевена. Вероятно, род Артевельде вел свое происхождение от фамилии гентских кастелянов, владевших фьефами Трист, Мендонк и Артевельде. Отец Якоба торговал сукном и активно участвовал в политической жизни Фландрии. Якоб пошел по его стопам. Бели верить Фруассару, возвышение Якоба началось с его выступления перед толпой горожан на площади Ле-Билок 28 декабря 1337 г. Через несколько дней, 3 января 1338 г., магистрат и городская община Гента приняли решение о создании чрезвычайного правительства из пяти капитанов (