Так пришли они к самому дому Якоба ван Артевельде, который стоял, прислонившись спиной к двери. Лишь только его увидев, они сняли шапки, поклонились и сказали:
«О, дорогой сударь! Ради Бога, извольте нас выслушать. Мы пришли к вам за советом, ибо нам сказали, что ваш великий ум может вернуть землю Фландрскую в надлежащее состояние. Соизвольте же нам сказать как! Тем самым вы сотворите великую благостыню, ибо это очень хорошо с вашей стороны, что вы сочувствуете нашей нищете!»
Тогда Якоб ван Артевельде выступил вперед и сказал: «Господа-товарищи! Я действительно сказал, что если бы все мне вняли и поверили, то я вернул бы Фландрию в доброе состояние, никак не досадив при этом нашему сеньору». Тут его наперегонки подхватили на руки и понесли над толпой. Многие кричали: «Да! Вас выслушают и вам поверят! Все будут почитать вас и служить вам!» — «Господа! Господа! — говорил Артевельде. — Обязательно нужно, чтобы на моем выступлении присутствовала самая влиятельная часть горожан, и чтобы все мне поклялись — и вы, что здесь есть, и будущие ваши сторонники — поддерживать и защищать меня во всех случаях, и даже под угрозой смерти!» Ему в один голос ответствовали: «Да будет так!» Тогда он им сказал, чтобы на следующий день в первом часу после рассвета они собрались на площади, которая зовется Ле-Билок. И пусть они дадут знать всем в городе Генте, что он всенародно и публично объявит то, от чего все горожане будут сильно обрадованы. И они опять воскликнули в один голос: «Это хорошо сказано! Хорошо сказано!»
Новость о предстоящем собрании распространилась по городу Генту так, что три четверти жителей оказались о ней полностью осведомлены. На следующий день, в первом часу после рассвета, вся площадь Ле-Билок уже была заполнена народом, равно как и улица, где проживал Якоб ван Артевельде. От самого дома и до площади Ле-Билок Якоба несли на руках, прокладывая дорогу сквозь толпы разных людей. Потом его поставили на превосходный помост, нарочно приготовленный для него. И начал он выступать столь красноречиво и мудро, что привлек на свою сторону все сердца. Его замысел состоял в том, чтобы разрешить королю Англии и его людям высаживаться во Фландрии, если они пообещают платить за все, что возьмут. Ибо война и вражда с англичанами не может принести фламандцам никакой выгоды, но зато может слишком дорого стоить. Затем Якоб ван Артевельде назвал пути и способы, коими он собирался действовать. Однако все они не могут быть здесь описаны, ибо для этого потребовалось бы слишком много слов. В любом случае конец собрания был таков, что все горожане поклялись отныне и впредь считать Якоба ван Артевельде верховным правителем и во всем подчиняться ему и его совету. Затем его проводили домой с такой обходительностью, что чудно да и только! С этого дня почет, оказываемый ему, стал постоянно расти.-II[502]
Это собрание состоялось примерно в день Святого Михаила 1337 года, то есть как раз тогда, когда в Лондоне должен был собраться великий английский парламент. Поэтому теперь мы вам поведаем, как проходили его заседания.
Глава 88
О том, том какие постановления принял общеанглийский парламент для того, чтобы наилучшим образом подготовиться к войне с Францией
Как уже было сказано, в день Святого Михаила под Лондоном, в Вестминстере открылись заседания великого совета. Они длились три недели, и на них присутствовали все самые видные и мудрые англичане — прелаты, графы, бароны, рыцари и советники из добрых городов. Два епископа, Линкольнский и Даремский[503], а также бароны, побывавшие с ними в Валансьенне, поведали собранию о том, как они поджидали французских советников, которые не соизволили явиться, и так далее, по порядку, о всех предпринятых ими шагах, про которые вы уже слышали ранее.
Когда прелаты завершили свое выступление, король поднялся на особое возвышение и попросил дать ему такой удачный совет, который послужит к его личной чести и чести его королевства. Полностью рассмотрев и обдумав те доводы, предложения и требования, с коими их король обратился к королю Филиппу и коим последний не придал никакого значения, самые мудрые заседатели дружно постановили, что теперь король Эдуард просто обязан отречься от оммажа, принесенного королю Франции, и послать вызов ему и всем его сторонникам. Этому совету было решено последовать. Епископа Линкольнского попросили вновь пересечь море и доставить названный вызов. Отвечая на просьбу и повеление короля и сеньоров, епископ сказал, что сделает это охотно. Кроме того, дабы помочь королю деньгами, было постановлено, что каждый мешок шерсти будет облагаться двойной пошлиной на протяжении всего того времени, пока будет идти война. И там спросили, какая сумма будет предоставлена королю в дополнение к этому. Шестеро именитых горожан — двое из Лондона, двое из Эбрюика и двое других, из Ковентри, — сказали в ответ, что в дополнение к этой пошлине королю будут выплачиваться триста тысяч ноблей в год, а еще горожане будут вносить шестьсот тысяч ноблей, тоже ежегодно, но тремя частями.
502
«Вал. м-т»: «Наконец они собрались в большую толпу и сказали, что более ждать не станут. В ту пору жил в Генте один именитый горожанин, пивовар, который часто вел весьма разумные речи, вызывая у многих одобрение. Его звали Якоб ван Артевельде. Некоторые люди пересказывали его речи другим и говорили, что он умнейший человек. Дескать, он сказал, что если бы к нему отнеслись с должным доверием, то он бы наверняка в короткое время вернул Фландрию в доброе состояние; и обрели бы они вновь все свои заработки, не ссорясь при этом ни с королем Англии, ни с королем Франции.
Эти речи распространились так широко, что четверть или даже половина города была о них осведомлена. Тогда начали горожане собираться все чаще и чаще, и, наконец, в один праздничный день, после обеда, они сошлись вместе, числом более тысячи, и двинулись по городу, выкликая своих товарищей из домов: «
«Дорогой сударь, извольте нас выслушать! Мы пришли к вам за советом, ибо нам сказали, что ваша великая доброта и ум могут вернуть Фландрию в доброе состояние. Скажите же нам, как [это сделать], и тем самым вы сотворите великую благостыню!»
Тогда Якоб ван Артевельде выступил вперед и сказал:
«Господа-товарищи! Я уроженец и полноправный гражданин этого города; и мое имущество находится здесь. Знайте, что я хочу всеми силами помочь вам и всей фламандской земле; и если бы нашелся человек, который изволил бы взять это дело на себя, я был бы рад пожертвовать и жизнью и имуществом, чтобы находиться рядом с ним. И наоборот, если бы вы захотели стать мне братьями, друзьями и товарищами во всех делах и сплотились бы вокруг меня, несмотря на то, что я этого не достоин, я бы охотно возглавил это предприятие!»
Тогда они все единодушно и единогласно сказали ему:
«Мы честно обещаем быть с вами во всех делах, рискуя ради этого и жизнями и имуществом, ибо мы хорошо знаем, что, помимо вас, во всем графстве Фландрском нет человека, способного исполнить это дело».
Когда Якоб ван Артевельде увидел, сколь сильной любовью он окружен в народе, то стал по многим дням устраивать большие собрания и совещания. Там он внушал людям, чтобы они держали сторону англичан в их войне против Франции, ибо он точно знает, что король Франции обременен множеством забот и не имеет ни сил, ни времени для того, чтобы причинить им зло. Кроме того, король Англии будет рад снискать их любовь; столь же рад будет это сделать, в конце концов, и король Франции. И уверял Артевельде, что Эно, Брабант, Голландия и Зеландия будут держать их сторону.
Артевельде так увлек гентцев своими речами, что все простонародье и многие именитые горожане примкнули к нему, не раздумывая, и полностью покинули своего сеньора-графа, даже не ходя к нему объясниться.
Теперь Артевельде ходил с очень большой охраной, в которой насчитывалась тысяча, а то и тысяча двести человек. Они постоянно спали и ели в его доме и сопровождали его, когда он шествовал по городу или направлялся по делам в другое место».