Рико закрепил поводок. Нёма повела носом, укоризненно заворчала, косясь на Янку – та лишь фыркнула и отвернулась, но видно было, что смущена. Быстро мелькая розовым язычком, Нёма принялась зализывать покрывающие ладонь Рико ссадины.
- Большое спасибо, Нёма, - благодарно потрепав ярчука по холке, Рико направился к выходу.
- Что это он говорил насчет ванночки и щенят? – уже выбираясь из подвала Роман решился прервать молчание. Он понимал, что не следует сейчас задавать вопросы, мало ли как Янка среагирует. Но тягучее, какое-то мерзкое любопытство оказалось сильнее его.
- Настоящий ярчук рождается только в девятом поколении от девятой суки из первоначального помета. При том остальной помет должен быть уничтожен – что-то вроде собачьего жертвоприношения – и лишь она оставлена на развод. За сотни лет в этом рецепте ничего не изменилось. – настороженно косясь на Нёму, прошептал Рико.
Роман явственно увидел как длинная собачья спина напряглась – так напрягается человек, услышавший то, чего он вовсе не хотел слышать.
- А ты думал, в Обществе уси белые та пушистые! – хмыкнула Янка. Голос ее звучал хрипло, но это снова был вполне человеческий голос.
Нёма походя ткнулась Янке в колени, и не вполне ясно было, чего в ее жесте больше – сочувствия или нетерпения. Дескать, хватит уже переживаний, работать пора. Натянув поводок, псина зацокала к выходу. Тяжелая входная дверь отъехала в сторону и между серебрящимися мифриловыми косяками внутрь робко, словно начинающий нищий, заглянул бесснежный городской январь, полный сонливой апатии и редкого серого тумана над обледенелым асфальтом. Роман привычно замешкался на пороге, хоть на мгновение откладывая переход из тепла в мокрую промозглость дня.
Нёма попятилась, села, и запрокинув лобастую голову, коротко предостерегающе взлаяла.
Стекла в широких окнах кафе напротив вспучились, растянулись, словно мембрана мыльного пузыря, и лопнули, выметнув в воздух искристый фонтан осколков. Празднично сияя, густая стеклянная завеса на миг застыла в небесах, словно гигантская люстра, и… осыпалась, покрывая мелкими блестками тянущиеся из развороченных окон густые зеленые побеги. Со скоростью брошенного копья тонкие и бесконечно длинные стебли выстреливали из проемов, перекрывая дорогу, вонзились в боковое окно проезжающей машины, пробивая ее насквозь.
- Вот такая ботва! – рассеяно пробормотал Рико, разглядывая вывеску над кафе. - «Картопляна хата». Помниться, раньше их сеть на американский манер именовалась – «Potato House».
- Скорую… - потерянно прошептал Роман, глядя как окровавленные листья разворачиваются роскошным веером.
- Подождет, этому бедняге уже спешить некуда, - мрачно отрезал Рико, - Мы здесь не для того, чтоб разбираться с последствиями, наше дело – первопричина.
Толстые стебли картофельной ботвы стремительно разрастались у серых стен домов. Роман увидел как за широкими стеклами старых сталинок проспекта мелькают перекошенные изумлением и страхом лица, чтобы тут же пропасть, скрытые поднимающейся зеленой чащей.
- Мечта отечественного дачника – огород у самого дома, - зло пробормотал Рико, - Нёма, дорогая, ваше мнение?
Нёма отрывисто гавкнула, поднялась, сильно потянула носом…
- Давай, милая! Шукай цю кляту ведьму, Нёмочка, бо це ж ужас, що робыться! – вскричала Янка.
Картофельная ботва – каждый стебель толщиной в руку – трепеща ажурными листочками, разрасталась поперек проезжей части. Послышался отчаянный визг протекторов, черный джип затормозил в последний момент, почти уже ткнувшись бампером в густое сплетение стеблей. Сплошной поток машин замедлился и встал. Резкая какофония гудков прокатилась вдоль него и стихла, будто завязнув в перегородившей дорогу ботве. Послышалось хлопанье дверец, кто-то зло выругался, заплакал ребенок.
Нёма сильно дернула поводок, собираясь сбежать с крыльца, остановилась, настороженно задрав рваное ухо и вглядываясь вдаль.
- Ищу, Нёма, ищи! Туда? Нам туда?
Нёма решительно бросилась вперед, стаскивая Рико с крыльца, сделала несколько длинных скачков, и вдруг остановилась, приподняв лапу…
Вокруг люди выскакивали из машин. Немолодой толстяк, поддерживая цепляющую за него толстуху жену с круглыми то ли от страха, то ли от густой черной туши глазами, бережно повернул ключик в замке, включил сигнализацию и настороженно косясь на стену ботвы, неторопливо двинулся к боковой улице. Толстые стебли вздрогнули, выметывая новые побеги. Перекрывая гарь от сотен выхлопных труб, воздух наполнился запахом свежести, молоденький побег нежно скользнул уходящей толстухе вдоль щиколотки… Тетка подпрыгнула, как от прикосновения змеи, заверещала и рванула прочь, волоча мужа за собой – мужика заносила на поворотах, словно пустой прицеп за разогнавшимся грузовиком.