‒ Наш человек! Какими тайфунами к нам на болота, Ваше Высочество?
‒ Что с Ферапонтом? – потребовала принцесса, опустив обычные любезности.
‒ А я почём знаю? Отправили на Европу, в Ваше бывшее узилище. Семён ещё не проявился. Рем, тебе докладывался Фараон? – компаньон отрицательно покачал головой.
‒ Ничего не понимаю, мне сообщили с диспетчерского пункта, что яхта вошла в атмосферу Земли, ‒ принцесса нервно высморкалась в крохотный батистовый платочек с фламандскими кружевами.
‒ Ага, Гектор, набери-ка мне Семёна. Где там наш матрос Железняк застрял? – взял трубку с фарфоровой ручкой Meissen из груди камердинера.
‒ Семён, и где вы?
‒ В Нейпьидо, столица Мьянмы.
‒ Не ругайся, лишу довольствия. И зачем?
‒ Патрон, я тут с барышней из пояса астероидов, подыскиваю жильё.
‒ Вези сюда вместе с баулами, иначе принцесса сейчас заставит меня развлекать маленького князя песней кота Леопольда.
С дамами всегда так: только расположишься получить удовольствие от великолепного обеда, так обязательно возникает тысяча и одно неотложное дело, которое надо немедленно исполнить. Нет, ты, конечно, можешь отмахнуться, но от будущей жены императора разве можно спрятаться в бильярдной?
Семён и неизвестная барышня в яркой мини-юбке поднялись к веранде на платформе с мощными турбинами по бокам.
‒ Рассказывайте? – принцесса сидела в кресле-качалке, над ней раскачивал опахалом временно приватизированный Гектор. У камердинеров на лице напрочь отсутствовала мимическая мускулатура, но Гектор умудрялся с помощью подвижных глаз и наклона корпуса изображать максимальное старание, граничащее с подобострастием.
‒ Ваше Высочество, Ферапонт находиться в надёжных руках Шимозы, который оберегает его аки младенца. После мастерски произведённого вами удушающего захвата, доставил полумёртвого юношу на яхту и привёл в чувство. Конечно угнетён разлукой с вами, я бы даже сказал, что подавлен. Мы предложили сделать психологическую разгрузку, чтобы привести в чувство, но без успеха, - Семён решил наврать, чтобы представить свою подругу. Сообразительная Нарва не растерялась и назвала понятную версию.
‒ Да, девочки хотели утешить, но он ответил: «После объятий принцессы не могу на женщин смотреть».
‒ Какие такие девочки?
‒ Наши, из борделя папочки Барклай де Толли. «Вечная ему память в Холодном Космосе!» ‒ Нарва набожно перекрестилась.
Вот как, ‒ принцесса довольно сверкнула глазами. – Семён, а зачем вы его туда потащили?
‒ Извините, Ваше Высочество, ничего приличного в голову не пришло. А что не надо было? Всё что придумал. Шимоза говорил: «Бесполезное дело!» Но знаете, как это бывает! ‒ Общение с Ленаром успело произвести деформацию извилин в голове Семёна. Это ведь надо, как научился сочинять правду без запинки.
‒ И знать не хочу, ‒ принцесса поморщилась, не желая слышать подробностей. ‒ Стало быть, всё в порядке?
‒ В абсолютнейшем. Доставил, выгрузил, разве что под расписку не сдал в контору Наоме-младшему.
‒ Переживал говорите. Это хорошо, – она вздохнула удовлетворённо и покачала ребёнка. ‒ А это кто с вами? ‒ посмотрела на спутницу Семёна.
‒ Нарва, моё вселенское счастье, я надеюсь, ‒ Семён смущённо перетоптался на месте и попробовал обнять Нарву за талию рукой, которую она тут же сбросила. Высокая блондинка обладала чувственными губами и будирующими мужское воображение формами. Такие барышни никогда не знают, куда применить богатое приданное, доставшееся от внезапно расточительной природы.
‒ А где устроились? – Нарва молча развела руками и подняла брови, изобразив неопределённость. ‒ Понятно. ‒ принцесса в раздумье постучала кончиками ногтей по деревянному подлокотнику кресла. – Нигде значит. – Она ещё раз взглянула на стоящую с независимым видом Нарву. Наконец сделав только ей известные выводы, спросила, – Маэстро, знаете, мне нужен свой человек во дворце. Что скажите?
‒ Слегка неожиданно. Учитывая обстоятельства, скажу ‒ Да! Правильным курсом идёте. Вам нужна помощница. Рем, твоё мнение?
‒ А что Рем! Семён, проверенный в боях товарищ, если за неё ручается, то поддерживаю. За ребёнком будет кому присмотреть в джунглях и пампасах дворца.
‒ Как у вас здесь на Земле всё быстро. А меня кто-нибудь спросит? – низким контральто, от которого у всех тут же прошли мурашки по коже и замерли в районе затылка, спросила кандидат на роль субретки монаршей особы.
‒ О чём, позвольте? – Рем уставился пронзительным взглядом в бездонные голубые озёра с длинными ресницами. ‒ На вас всё написано большими буквами. Если нет всякой там инопланетной заразы в организме, то более чем подходите. Правда, у Семёна могут быть иные планы? В чём я очень сомневаюсь. Дважды предлагать никто не будет… ‒ Рем откусил кекс и запил ароматным компотом.
‒ Подожди, Рем, девушка согласна, ‒ вмешался я, чтобы у Рема не поднялось давление от вредности.
‒ Принцесса, забирайте уже инопланетное создание и увозите, а то придётся доктора вызывать для марсианского блюстителя нравов.
Надоела вся это канитель бульварная, когда взрослые люди ищут назначение в жизни, и, не найдя, начинают пристраивать судьбу к чужому берегу. Наверное, это происходит от отчаяния. Правильно: Отчаяние великий грех! Но все же, почему так? Почему не может человек, подчёркиваю, человек, а не животное, способное только есть и гадить, найти свою, свою единственную дорогу часто до самой смерти?
Чё и взаправду отбываем вселенское наказание за тайные преступления в этих хрупких и одновременно невероятно выносливых оболочках? Хорошо, эта самая Нарва, жертва духовной лени и обстоятельств, но что с Семёном не так? Разочаровавшись в идеалах социального равенства, пытается найти ещё одно безнадёжное дело. Или всё же мой тлетворный пофигизм настроил на совершение кардинальных революций в голове, настроил на обывательское счастье? Вот здесь он, точно, промахнулся сто тридцать три раза. Я совсем не пример для подражания, тем более в мещанской хляби с бытовой техникой во всех углах и переходах. А дальше что?
Для меня, например, совсем не составит труда радоваться жизни в сатиновых трусах на острове Пасхи, оттого что ценности другие. Но что, что будет делать этот несчастный, когда лишиться направления в жизни, сопричастности к великим событиям? Конечно, достойно всяких преференций желание любить и быть любимым. А человечешко-то уже попробовал адреналину. И чё дальше? Как говорил мой старый знакомый еврей: «Чё дальше?» А дальше метания неуспокоенной души, тем более, когда силы для совершения фатальных ошибок ещё есть.
Геликоптер империи застрекотал мотором, поднял длинные лопасти и растворился в сиреневом небе за кучевыми облаками, унося с собой надежду Семёна на новую и, как от думал, счастливую жизнь. Солнце быстро скрылось за горизонтом предоставив место Луне в окружении созвездий южного неба.
Не знающий усталости Гектор начал подвязывать беспокойные от ночного бриза занавески, мешающие светить ярким огонькам Млечного пути. Летняя веранда бесшумно опустилась на гранитную площадку, не потревожив красных фламинго (Phoenicopterus ruber), облюбовавших берега искусственного озера. Мы поднялись в гостиную, чтобы принять вечернего бренди и послушать отчёт нашего эмиссара к далёкой Европе.
‒ Докладай, Семён, откуда чаровницу мужских грёз приспособил? Что за идея такая? Хотя, не скрою, вовремя обнаружил. За князем Пантелеймоном, на самом деле надобно иметь присмотр, неравён час упадёт из окошка по злой воле расторопной няни.
‒ Ваша бывшая умудрилась опять позвонить Антону и подложила Шимоде в карман маячок. Благодаря дружеской помощи повстанцам, мне с трудом удалось в поясе астероидов избежать бурных дебатов с товарищами по партии.
‒ Вот беспощадная женщина. Всё то ей надо знать! Любопытной Варваре на базаре юбку порвали и в казарму к солдатам затолкали. Рем, сил больше нет. Сама себе яму роет, и, главное, мне покоя не даёт. Просто лихорадка на грядки с помидорами.