‒ Ногами на кладбище. Тема, должен заметить, с огоньками. Сочини, пожалуйста, а я воспроизведу со всем прилежанием, каллиграфически!
‒ Тогда садись и рисуй буквы. Фараон, приготовь крепкий чёрный кофе творцу, чтобы мозги не высохли в здешнем климате.
Я встал в позу Пушкина перед Карамзиным, чтобы мозги расправили извилины для полёта в поэзию любви.
‒ Итак:
«Обожаемая Райх, прочитал ваше письмо и целый день хожу сам не свой в ожидании встречи. Счастье, которое я испытал, и на которое не смел надеяться, произошло: Вы готовы ответить взаимностью, готовы обнять вашего поклонника, прижать к трепетной груди. Господи, как нам много необходимо друг другу сказать, сколько обсудить. Меня сжигает страстное желание обладать вами со всей силой, на которую только способен влюблённый марсианин. Если бы вы только знали, с каким неизменным восторгом я наблюдал издали, когда вы, оседлав своего великолепного жеребца…»
‒ Извини, Ленар, на Марсе нет жеребцов, ‒ прервал песнь Орфея Рем.
‒ Хорошо, тогда пиши: «когда вы, оседлав мотоцикл…»
‒ Тебя что заело на слове «оседлав»?
‒ Ну ведь должна же она кого-то или что-то оседлать.
‒ Читать она любит, Эскальдо всегда жаловался, что завалила спальню любовными романами.
‒ Вот, замечательно:
«когда вы читали книгу, скрестив вместе стройные ноги, покачивая в нетерпении носочком изящной туфли от желания узнать побыстрее счастливый конец любовной истории…»
‒ Фу ты, сколько пошлости ванильной! И что сработает?
‒ А что пошлого в женских ногах? Заметь ‒ изящных! Написал? Так, отлично. Добавь:
«Надеюсь, что вы найдёте способ усыпить бдительность охладевшего к вашим приватностям мужа. В шесть вечера жду с волнением в пещере «Красная скала»
Давай следующее. Посмотри, ‒ я протянул карточку второго кандидата.
‒ Альтаро, редкий прохвост, владеет несколькими фешенебельными гостиницами в центре города. Женат на Ирии ‒ ожившая статуя мраморной Афины, об неё можно грецкие орехи колоть без риска поцарапать узор.
‒ Становиться интересно. Здесь надобно что-то позабористей! Продолжаем:
«Ваш ответ буквально остановил мою руку в миллиметре от заряженного револьвера. Я и не смел верить, что вы решите предпочесть меня другим, более молодым поклонникам. Боялся и надеялся, что обратите внимание на очарованного вашими прелестями зрелого мужчину. Я так устал быть сильным…»
‒ С формами переборщил! Не поверит, ‒ Рем изобразил руками две фиги и пошевелил большими пальцами.
‒ Ничего, зато распалит до самой сердцевины. Слушай, прекрати перебивать! Пиши:
«Всегда мечтал о женщине с твёрдым характером, способной погрузиться на самое дно порока и стыда.»
‒ Дай фотографию. Ой, здесь придётся напрячь воображение, ‒ я положил изображение на стол: женщина обладала всеми признаками упёртой суфражистки. ‒ Представить себе не могу, как они с демографией договорились?
‒ А у них и нет детей, ‒ проинформировал Рем. ‒ План сделали младшие братья с жёнами. Но семейство, благодаря их трудолюбию, одно из самых многочисленных. Спортсмены без преувеличения.
‒ Продолжай курлыканье седого голубя любви:
«Сударыня, поверьте, все преграды может преодолеть одно единственное желание. Желание новых впечатлений, новых удовольствий. С бьющимся сердцем буду ждать в 18.00 у «Красной скалы.»
‒ Фараон, где твоё неподражаемое кофе?
‒ Маэстро, пожалуйста, старался приготовить так, как вы любите. Вот чистейшая, отфильтрованная вода. Мне роль будет, пусть самая скромная? ‒ на нагрудном экране бывшего полицейского робота, где обычно указывалась статья, по которой задерживают нарушителя, пробежала скромная надпись:
«Пожалуйста!»
Я сделал глоток, от возбуждения вообще ничего не почувствовал, но похвалил:
‒ Отлично! Роль? Непременно! Итак, образцы почерка наших конкурентов есть в личных делах?
‒ Обязательно. У меня самое подробное досье на всех, все привычки учтены, сорт сигар, одеколон и прочее, ‒ с гордостью похвастался Фараон.
‒ Молоток! ‒ я заглянул в папку. ‒ Сегодня четверг. Всё точно? Тогда забирай у Рема тексты и повтори в мельчайших подробностях каждую загогулину, чтобы марсианский комар хобот сломал от усердия найти кровь. Вот тебе образцы почерка и имена получателей, ‒ я положил карточки перед роботом.
‒ Ленар, мне осваивать образ влюблённого Мальволио или ты опять, по привычке, диспозицию в хлам первобытный разбил?
‒ Зачем? Тебе нет необходимости учить роль! Готовый типаж! Крайне убедителен. Даже хромать от застоя крови в жилах не обязательно.
‒ Надо будет потеплее одеться. Сейчас ночами очень холодно. Не хочу простыть.
‒ А куда ты собрался ночью? Не понимаю?
‒ Как куда? На свидание с энтой экзальтированной Оливией или как её там – Райх!
‒ Вот чудной ты человек! А в шахматы кто будет играть? Шахматы никак нельзя отменить. Своими фуфайками в огурцах только всё дело испортишь, ‒ я сердито покачал головой и допил кофе. На язык попали противные крошки, которыми с энергией стал плеваться. ‒ Тьфу ты! Фараон, доставай летучих мышей и отправь письма по адресам, только, смотри, не перепутай – мальчикам цветы, девочкам мороженое!
‒ Я вас не понимаю, ‒ математические мозги камердинера не справлялись потоком моего бессознательного.
‒ А и не надо. Зачем тебе советские комедии? Вот инструкция, ‒ я быстро набросал по пунктам план действий, ‒ здесь точная хронология событий. Давай работай поршнями, выжимай педали. Подожди, ‒ остановил уже повернувшегося на гусеницах камердинера. ‒ Рем, куришь Bolivar? Отлично! Дай сюда. ‒ Я подержал открытый конверт над паутинкой сигарного дыма и вернул роботу. ‒ Одеколон сам найдёшь, хорошо?
‒ Для надёжной паспортизации, ‒ объяснил, увидев недоумённые взгляды Рема и Семёна.
‒ Это понятно, ‒ раздражённо махнул рукой Рем со своего места, не собираясь разбираться в деталях. ‒ Лучше объясни ‒ ты назначил для всех рандеву в одно и то же время?
‒ Правильно. Придётся потрудиться, дорогой товарищ. Зато потом – Рем Великолепный, дож Арагона! У меня заранее спина болит от подобострастия.
‒ Тогда при чём здесь шахматы?
‒ Чё, тоже хочешь поиграть? Потерпи, скоро всё будет, такую партейку сочиним. О-го-го! Народ у вас здесь горячий, заводной. Марс, одним словом! Ой, чуть не забыл, у тебя есть домашний номер полицмейстера Дарпа? Напиши пожалуйста: звоночек нужный, мочи нет.
***
Предвыборная компания отнимала у дона Эскальдо все силы: интервью, дебаты, журналисты, которые обязательно хотели «пообщаться» и залезть в спальню, будто просто нельзя побеседовать, поговорить, взять интервью, в конце-то концов! Идиотские вопросы: «А что вы собираетесь делать с водоснабжением города?», «Полярную шапку расплавлю насовсем, чтобы вас, мерзавцы пернатые, утопить! Вот что!» ‒ Голова шла кругом от множества совершенно непривычных для его образа жизни скоростей.
Эскальдо с удовольствием скинул туфли и погрузился в нежные объятия глубокого кожаного кресла, набитого сухими водорослями из подземных озёр, с бокалом мадеры, который услужливо протянул камердинер новейшей модели с функцией телохранителя.
‒ Извините, дон Эскальдо, я нашёл письмо в кабинете рядом с дверью. Не понимаю, как оно могло сюда попасть! Буквально перед вами проводил уборку. Адресовано донье Райх.
‒ Дай сюда, ‒ Эскальдо повертел в руках странный конверт, пахнущий подозрительно знакомым одеколоном. У них никогда не было друг от друга секретов и тут это странное послание. Причём, совсем фривольная надпись: «Моей Райх». Что значит – «Моей!» Для начала захотелось, немедленно пойти и выяснить всё у жены. Но ознакомившись подробнейшим образом с текстом, решил подождать со скандалом, оттого что был уверен в авторе и хотел предварительно побеседовать с воздыхателем. Без стука распахнулась дверь, впуская улыбающеюся жену с соломенной корзинкой в шёлковых лентах: