— Если твой мир будет таким совершенным, как ты утверждаешь, Бранд, то легионы будут не нужны. Если, с другой стороны, он будет отражать душу своего создателя, то тогда я смотрю на него, как на нечто меньшее, чем улучшение, по сравнению с нынешним положением дел. Спасибо за предложение, но я буду держаться Эмбера, который уже существует.
— Ты дурак, Бенедикт, с хорошими манерами, но тем не менее, дурак, — он снова начал осторожное продвижение.
Наконец, он остановился, примерно в шести метрах от Бенедикта, сунул большие пальцы за пояс и уставился на него.
Бенедикт встретил его взгляд. Я снова проверил облака. Длинная масса их продолжала двигаться в сторону луны. Однако, я мог вытащить Бенедикта в любое время. Едва ли стоило тревожить его в данный момент.
— Почему ты тогда не подойдешь ко мне и не прикончишь меня? — произнес, наконец, Бранд. — Я же безоружен. Это будет легко сделать. Тот факт, что в жилах у нас обоих течет одна кровь, не составляет никакой разницы, не так ли? Чего же ты ждешь?
— Я уже сказал тебе, что не желаю причинить тебе вред.
— И все же ты стоишь, готовый это сделать, если я попытаюсь пройти мимо тебя.
Бенедикт просто кивнул.
— Признайся, что ты страшишься меня, Бенедикт. Вы все боитесь меня. Даже когда я приближаюсь к тебе вот так, безоружный, что-то, должно быть, переворачивается у тебя внутри. Ты видишь мою уверенность и не понимаешь этого. Ты должен бояться.
Бенедикт не ответил, он молча слушал.
— Ты страшишься крови на твоих руках, — продолжал Бранд. — Ты страшишься моего предсмертного проклятия.
— А ты страшишься крови Мартина на твоих? — спросил Бенедикт.
— Этого ублюдочного щенка? — бросил Бранд. — Он не был по-настоящему одним из нас. Он был только орудием.
— Бранд, у меня нет желания убивать брата. Отдай мне этот кулон, который ты носишь на шее, и вернись со мной сейчас же в Эмбер. Еще не слишком поздно все уладить.
Бранд откинул голову и рассмеялся:
— О, благородно сказано, Бенедикт! Как подобает истинному лорду королевства! Ты вгоняешь меня в стыд своей чрезмерной добродетелью! И какова же суть всего этого?
Он потянул руку и погладил Камень Правосудия:
— Этот? — он снова рассмеялся и шагнул вперед: — Эта безделушка? Если я вам ее отдам, это купит нам мир, дружбу и порядок? Она выкупит мне жизнь?
Бранд снова остановился, теперь в трех метрах от Бенедикта. Он поднял Камень между пальцами и посмотрел на него.
— Ты понимаешь всю силу этой штучки? — осведомился он.
— Довольно… — начал было Бенедикт, но голос застрял у него в горле.
Бранд поспешно сделал еще один шаг вперед. Камень перед ним ярко горел. Рука Бенедикта потянулась было к мечу, но не дотянулась до него. Он стоял теперь, окостенев, словно вдруг превратился в статую. Вот тогда-то я начал понимать, но к этому времени было уже слишком поздно.
Все, что говорил Бранд, не имело никакого значения, это был просто отвлекающий маневр, отвлечение, бросаемое им, пока он осторожно подходил на нужное ему расстояние. Он и впрямь был частично настроен на Камень, и ограниченной власти, данной ему этим, было все же достаточно, чтобы дать ему возможность производить им воздействие, про которое я не знал, но о котором он-то был отлично осведомлен.
Бранд заботливо устроил свое прибытие на приличном расстоянии от Бенедикта, испытал Камень, придвинулся чуть поближе, снова попробовал его и продолжил это продвижение, пока не нашел точку, где Камень мог повлиять на нервную систему Бенедикта и, частично обездвижить его.
— Бенедикт, — шепнул я, — тебе лучше идти теперь ко мне.
Я напряг свою волю, но он не шелохнулся и не ответил.
Его Карта все еще функционировала, я ощущал его присутствие, я наблюдал через нее события, но не мог дотянуться до него.
Камень явно воздействовал не только на его двигательные функции.
Я снова взглянул на облака. Они все еще нарастали, они тянулись к луне.
Казалось, что вскоре они смогут закрыть ее.
Если я не смогу вытащить Бенедикта, когда это случится, он упадет в море, как только свет будет полностью перекрыт, а город распадется. Бранд!
Если бы он осознал это, он мог бы суметь воспользоваться Камнем, чтобы разогнать тучи, но чтобы это сделать, ему, вероятно, пришлось бы выпустить Бенедикта.
Я не думал, что он это сделает. И все же… Тучи, казалось, теперь ползли медленнее. Вся эта линия рассуждений могла стать ненужной.
Я вытащил Карту Бранда и отложил ее в сторону.
— Ах, Бенедикт! — улыбнулся Бранд. — Что толку из наилучшего из всех живых фехтовальщика, если он не может пошевелиться, чтобы вынуть свой меч? Я тебе говорил, что ты дурак. Ты думал, что я добровольно приду на бойню? Тебе следовало добросовестно довериться страху, который ты, должно быть, почувствовал. Тебе следовало бы знать, что я не войду сюда беспомощным. Я говорил серьезно, когда сказал, что победить предстоит мне. Ты был хорошим выбором, потому что ты самый лучший из всех. Я действительно желал бы, чтобы ты принял мое предложение. Но теперь это не так важно. Меня нельзя остановить. Ни у кого из других нет шанса, а с твоим исчезновением дело пойдет намного легче.
Он сунул руку под плащ и достал оттуда кинжал.
— Приведи меня, Бенедикт! — заорал я.
Но мой крик был бесполезным, не было никакого отклика, никакой силы, чтобы доставить меня туда.
Я схватил Карту Бранда, вспомнив свою битву с Эриком.
Если я смогу ударить Бранда через его Карту, то я, может быть, сумею достаточно нарушить его сосредоточенность для того, чтобы освободился Бенедикт.
Я обратил на Карту все свои силы, готовясь к массированной моментальной атаке.
Но ничего не произошло.
Путь был замерзшим и темным.
Дело очевидно заключалось в том, что его сосредоточенность на текущей задаче, его мысленная связанность с Камнем были настолько полными, что я просто не мог дотянуться до него.
Меня заблокировали на каждом повороте.
Неожиданно Лестница надо мной стала бледнее, и я бросил быстрый взгляд на луну.
Отросток кучевых облаков закрывал теперь часть ее поверхности.
Проклятье! Я вернул свое внимание к Карте Бенедикта.
Дело оказалось медленным, но я восстановил контакт, указывающий, что где-то внутри всего этого Бенедикт все еще сохранял сознание.
Бранд приблизился на шаг ближе и все еще ухмылялся над беспомощностью Бенедикта.
Камень на тяжелой цепи горел ярким светом.
Они стояли теперь, разделяемые, наверное, тремя шагами. Бранд поигрывал кинжалом.
— Да, Бенедикт, — цедил он сквозь зубы, — ты предпочел бы умереть в бою. С другой стороны, ты можешь рассматривать это как честь, сигнальную честь. В некотором смысле, твоя смерть позволит родиться новому порядку.
На миг Лабиринт позади них померк.
Но я не мог оторвать взгляд от низ и изучать луну.
Там же, в тенях и мерцающем свете, спиной к Лабиринту, Бранд, казалось, ничего не заметил.
Он сделал еще один шаг вперед.
— Но хватит возиться с этим, — заключил он. — Надо еще кое-что сделать, а ночь не становится длиннее.
Бранд шагнул поближе и опустил клинок.
— Спокойной ночи, милый принц, — попрощался он и двинулся на сближение с Бенедиктом.
В тот же миг странная механическая рука Бенедикта, вырванная из этого города теней, серебра и лунного света, бросилась со скоростью бросающейся жалить змеи.
Штука из сверкающих металлических пластин, похожих на грани драгоценного камня, запястье чудесного переплетения серебряного шнура, усеянного крапинками огня, стилизованная скелетная заводная игрушка, механическое насекомое, функциональная, смертельная, прекрасная на свой лад, она метнулась вперед со скоростью, за которой я не мог уследить, в то время, как остальное его тело оставалось неподвижной статуей.
Механические пальцы схватили цепь Камня на шее Бранда.
Рука тут же двинулась вверх, подняв Бранда высоко над полом.
Бранд выронил кинжал и обеими руками схватился за шею.