— Как насчёт Мерль? — спросил я.
— Как хочешь.
Фигура на тёмном коне повернулась в мою сторону. Я еле сдержал смертельный удар, что рефлекторно рванул через спикарт, да так быстро, что даже испугал меня. Воздух между нами взвился грязным дымом и наполнился визгом, как от машины, впивающейся в асфальт, чтобы предотвратить столкновение.
Это был большой светловолосый сукин сын, и он носил жёлтую рубашку и чёрные штаны, чёрные сапоги и множество ножевых изделий. Медальон со Львом, разрывающим Единорога, подпрыгивал на его широкой груди. Всякий раз, когда я видел или слышал дела этого человека, он готовил что-то мерзкое, и всегда чертовски близко от Люка. Он был наёмником, Робин Гудом из Эрегнора, заклятым врагом всех, кто поддерживал Эмбер — незаконным сыном прежнего её правителя Оберона. Я был уверен, что в Золотом Кольце за его голову была назначена награда. С другой стороны, многие годы они с Люком были приятелями, и Люк клялся, что он вовсе не так уж плох. Это был мой дядя Далт, и я чувствовал, что если он двинется слишком быстро, гибкие жгуты его мускулов разорвут в клочья жёлтую рубашку….
— Ты помнишь Далта — моего военного советника, — сказал Люк.
— Помню, — мрачно сказал я.
Далт пристально смотрел на чёрные полосы в воздухе между нами, тающие, словно дым. Затем он действительно улыбнулся, самую малость.
— Мерлин, — сказал он, — сын Эмбера, Принц Хаоса, человек, который копал мне могилу.
— Что? — спросил Люк.
— Маленький разговорный гамбит, — отозвался я. — У тебя хорошая память, Далт… на лица.
Он усмехнулся.
— Трудно забыть самооткрывающуюся могилу, — сказал он. — Но с тобой я не в ссоре, Мерлин.
— И я… теперь, — сказал я.
Тогда он хрюкнул, я хрюкнул в ответ и стал считать, что нас друг другу представили. Я повернулся к Люку.
— Были неприятности с дорогой? — спросил я.
— Нет, — отозвался он. — Вообще ничего похожего на истории, что я слышал о Чёрной Дороге. Временами выглядит немного мрачно, но реально нам не угрожало ничего, — он посмотрел вниз и усмехнулся. — Конечно, шириной она всего несколько ярдов, — добавил он, — и здесь самое широкое место.
— Однако, — сказал я, открывая каналы чувств и изучая эманации тропы Логрусовым зрением. — Кое-что, по-моему, могло и угрожать.
— Полагаю, нам везло, — сказал он.
И снова засмеялась Найда, а я почувствовал себя дураком. Присутствие ти'га, как и моё собственное, сглаживало страшные воздействия дороги Хаоса в царстве Порядка.
— Полагаю, компания у тебя везучая, — сказал я.
— Нет ли у тебя желания разжиться лошадью, Мерль? — сказал он затем.
— Полагаю, ты прав, — согласился я.
Я боялся пользовать магию Логруса и привлекать внимание к месту моего расположения. Но я уже узнал, что спикарт можно использовать на сходный манер, и я вошёл в него своей волей, потянулся, подтянулся, свершил контакт, вызвал…
— Будет через минуту, — сказал я. — Ты говорил что-то о том, что мы их нагоняем?
— Мне об этом сказала Найда, — объяснил он. — Она изумительно держит контакт с сестрой… не говоря о высокой чувствительности к самой тропе.
— И много знает о демонах, — добавил он чуть спустя.
— О, мы, вероятно, наткнёмся на кого-нибудь из них? — спросил я у неё.
— Это воины со Дворов, в демонической форме, что похитили Корал, — сказала она. — Они там, впереди. Кажется, они направляются к башне.
— Насколько впереди?
— Трудно сказать — мы срезаем угол через Отражения, — ответила она.
След с чёрной травой — омертвляющий все деревья и кустарники, что так обильно нависали над ним, — вился теперь по холмистой местности; и я заметил, что каждый раз, когда я отрываю ногу, отпечаток моей ступни кажется теплее и ярче. Практически незаметная в окрестностях Кашеры яркость отпечатков возросла — знак того, насколько далеко мы зашли в царство Логруса.
Немного спустя, после следующего поворота тропы, я услышал ржание откуда-то справа.
— Извините, — сказал я. — Почта доставлена, — сошёл с тропы и вошёл в рощу деревьев с овальными листьями.
Фырканье и топот доносились спереди, и я следовал за звуками по тенистым дорожкам.
— Подожди! — крикнул Люк. — Нам нельзя разделяться.
Но лес был потрясающе густ, и вовсе не так легко было проехать по нему верхом, так что я завопил:
— Не беспокойтесь!
И нырнул внутрь….
И он был там.
Полностью осёдланный и взнузданный, поводья запутаны в густой листве, он ругался на лошадином языке, мотая головой из стороны в сторону, взрыхляя землю копытами. Я остановился, любуясь им.