- Это владения ведьмы Искалинды Семицветной! - громогласно изрекла хозяйка, вкладывая в сказанное всю свою силу. - Со злом ты явился к моему порогу, так ступай же прочь!
Незнакомец молчал. В полумраке сумерок, на фоне тумана, медленно ползущего со стороны реки за спиной, он выглядел, будто выходец с того света.
Он отнял руку, которую до этого момента держал прижатой к боку, и протянул в её сторону. Обостренным ведьминым чутьем Искалинда сразу уловила резкий запах крови. Пришлый был серьезно ранен.
- Кто бы ты ни был и по чью душу не явился, повторяю: убирайся прочь! - все так же грозно крикнула ведьма. - Здесь ты не найдёшь то, чего ищешь!
- Помоги...мне... - расслышала Линда сквозь вой не на шутку разъярившегося ветра, в слепой ярости срывающего листья с деревьев. - Помоги...ведьма...
- Тьму принёс ты в своём сердце, или же она следует за тобой по пятам. Такому помогать не стану. Ступай откуда пришёл, - уже спокойнее ответила она.
- Помоги... - ещё тише прохрипел он, и зашёлся булькающим кашлем.
- Тот, кто контур мой преодолеть не в силах, помощи моей не заслуживает, - вновь отказала Искалинда.
Пронизывающий ветер вызвал озноб, и ведьма не могла понять, от холода её трясёт или от ужаса. Было в этом человеке что-то такое, что пугало её неимоверно. Хотелось броситься в дом, запереть дверь на все засовы и не выходить до утра.
Так они и стояли. Она, обхватив себя руками, с волосами, которые развевались на ветру, в терзаемом порывами стихии расшитом красными цветами сарафане. Преисполненная решимости и несгибаемая. И он, будто явившийся по её душу посланник самой смерти, истекающий кровью, что капля за каплей окрашивала багрянцем траву у него под ногами. Насквозь пропитанный тьмой и просящий помощи.
Тем временем незнакомец сделал шаг. Тяжелый, вымученный, который дался ему с трудом. Теперь он стоял уже совсем близко к защитному кругу, и, если бы рискнул сделать ещё один, - познал бы на себе всю силу ведьминых оберегов. В воздухе уже чувствовалась предостерегающая вибрация защитного барьера, окружающего дом.
Искалинда напряглась, вытянулась, подобно тетиве лука в руках целящегося охотника. Она была уверена в своей защите и в собственных силах. Но и на старуху бывает проруха, как она любила говорить. А потому, в случае чего, готовилась защищаться.
- А тот, кто переступит... - прерывисто и хрипло произнёс мужчина. - Тот... получит твою помощь, ведьма?
И с этими словами он шагнул вперёд. Беспрепятственно, будто и не было никаких защитных чар. И нескольких дней упорного труда и волшбы, потраченных на их создание тоже не было. Как будто и не было вовсе на белом свете ведьмы Искалинды Семицветной.
А незнакомец, повергший её в ступор той легкостью, с которой он миновал магический контур, приблизился ещё на пару шагов и рухнул замертво. Упал, заливая кровью тропинку, ведущую к её дому.
Искалинда не сразу пришла в себя. Мысли в голове смешались в тугой клубок, не позволяя взять себя в руки. Она, словно заворожённая, направилась в его сторону. Не отрывая взгляда от лежащего на земле человека, который не шевелился и, наверное, уже не дышал. Медленно, мягкой, осторожной поступью, будто кошка, она приблизилась к нему.
Он лежал на боку в какой-то нелепой позе с неестественно изогнутыми конечностями. Так, как лежат только мертвецы. Мысль о том, чтобы коснуться его, привела Линду в ужас. Но вопреки своему страху, она схватила его за плечо и, рванув на себя, перевернула на спину.
Дрожащими руками, но преисполненная решимости, ведьма развязала шнуровку балахона. Замёрзшие пальцы слушались плохо. Затем сдёрнула капюшон, и стянула повязку, скрывавшую нижнюю часть лица мужчины.
То, что ей удалось рассмотреть в сгущающихся сумерках, заставило её ахнуть. Зажав рот ладонью, шокированная Искалинда отпрянула.
Мужчина был молод. Уже не юноша, но и не совсем зрелый. Однако волосы его были седыми. Но то была не старческая тусклая седина. Они были белоснежными. И коротко стриженными. Когда-то привлекательное лицо, выглядело изможденным. Скулы ввалились, под глазами залегли глубокие тени. Все это, разумеется, представляло собой зрелище не самое приятное. Но Искалинда была ведьмой. А потому ей приходилось видеть вещи и похуже. Взять хотя бы больных, чья кожа изъедена язвами чёрной хвори, которую ей порой приходилось врачевать.
Испугало ее другое. Все его лицо было испещрено порезами. Тончайшими, аккуратными, которые не переставали кровоточить. И при внимательном рассмотрении человеком знающим, коим она и была, складывались в руны древнего мертвого языка.
На дарун-кхазар из ныне живущих уже никто не говорит. Его слова забыты, стерты из памяти поколений. А сведущие никогда не произносят их вслух. Это язык драконов. Темный, рычащий, до сих пор преисполненный ужасающей силы. Наречие культа Эль-Драккара, когда-то давным давно утопившего Антаросс в крови.