Инквизитор – ну и что, что бывший, ментов, как известно, бывших не бывает, – пошатываясь, вернулся под самое утро. Я так и не смог заснуть, время от времени проваливаясь в неглубокую дрему: слишком много посторонних звуков вокруг. Сеновал, кое-как обшитый корявыми досками и накрытый шапкой соломы, ничуть не скрадывал ощущение улицы: сверчки, ночные птицы, шорохи за стеной и Оррик, пытающийся ступать, как здоровенная пьяная мышь, – все это лезло в уши и, несмотря на усталость, мешало уснуть.
Когда беспокойный воин прекратил ворочаться и засопел ровнее, я мстительно толкнул его в бок.
– Что так долго? Запор?
В ответ сначала была тишина, а потом, когда до сонного и обессилевшего Оррика наконец добрался смысл моих слов, он яростно засопел. Впрочем, и сопение продолжалось недолго, сменившись коротким смешком.
– Всыпать бы тебе хорошенько! – прошептал он с чувством. – Спи, завтра не будем так плестись по дороге и пойдем галопом.
Вот кто меня тянул за язык?
До Гавина, третьего города Темирской Торговой Автономии, через который пролегал наш путь, мы добрались за двадцать четыре дня вместо запланированных одиннадцати, но и так и эдак прикинув услышанное из того памятного разговора в самом начале нашего путешествия, я пришёл к выводу, что торопиться все-таки не стоит. Поначалу я думал, что непременно нужно успеть к началу экзаменов именно в этом году, чтобы иметь возможность попытать свое счастье дважды, с тем расчётом, что первый раз могу позволить себе провалить испытания, зато разжиться опытом и уже к следующему подойти во всеоружии. В свете того, что рассказал Оррик, я на всех парах летел к самому грандиозному в своей жизни провалу: уверен, что никакой пробы пера, тестирования и «сдам на следующий год» мне не светило. Зная мою судьбу, обязательно произойдет какая-нибудь пакость. Лучше уж опоздать и изучить детали, чем запороть дело наскоком.
Придя к выводу, что «поспешишь – получишь шиш», как говорил мой отец, я успокоился и начал получать наслаждение от процесса. И процесс, как говорится, пошел!
Во-первых, я перестал изводить себя мыслями, что мы куда-то опаздываем, а следовательно, нервничать по этому поводу. Год у меня есть, сцену вряд ли будут менять, так что ничего, подождут, а я к тому времени что-нибудь да придумаю. Во-вторых, нужно было что-то решать с лошадью: мы никак не могли сойтись с ней характерами или ещё по какой причине, но верховая езда оказалась для меня сущим кошмаром – вот все, что я получил от общения с этим архаичным способом передвижения.
В один из дней я подошёл к Оррику.
– Что я делаю не так?
– Ты о чем-то конкретно? – поинтересовался тот.
Я вздохнул.
– Давай начнём с лошади.
Оррик хмыкнул.
– С чего бы? Едешь и едешь.
Ага, это мои слова. Помнит же, старый черт.
– Так было раньше, а сейчас хочу послушать твоих советов. Почему я никак не привыкну?
Но помощь пришла совсем с другой стороны.
– Ты сидишь на лошади, как будто на сломанном стуле, а едешь на ней, словно погоняешь плетень.
Я оглянулся: эльф на коленях стоял у огня и размеренно свежевал только что добытого Орриком зайца – сегодня ему повезло подстрелить на охоте ушастого и нас ждал знатный ужин.
– Вон, – опять хмыкнул Оррик, – послушай, что умные люди говорят.
На «люди» эльф не отреагировал, а я припомнил, что инквизитор стал намного меньше цеплять Аридила, хотя иногда и не отказывал себе в удовольствии. После того случая в Бадери, когда я остановил толпу, они стали гораздо терпимее относиться и к моим промахам.
– Я всю дорогу за тобой наблюдаю, – тем временем говорил эльф, даже не глядя в мою сторону. – Ты странный человек, Иан. Упорный, целеустремлённый, у тебя есть воля, ты вглядываешься в самую суть, но почему-то видишь только то, что хочешь увидеть. Ты настолько не прислушиваешься к другим, что даже если собаку называют собакой, а тебе взбрело в голову, что это кошка, то она так и останется для тебя кошкой. Еще я заметил, что ты совсем не делаешь разницы между мной и Орриком. Тебе плевать, эльф я или, скажем, гном. Уверен, что даже с орком ты вел бы себя точно так же. Это странное чувство, Иан, боюсь, я был не готов к такому. Дома меня воспринимали исключительно в свете моего положения, возраста, связей и возможного будущего. Тебе, как ты тонко подметил, по барабану, что я принц, а он инквизитор. Ты относишься ко мне, как это ни странно звучит, просто как к человеку, у которого длинные уши. И это ставит меня в тупик: кто ты, Иан? В каком краю процветают такие обычаи? Кто занимался твоим воспитанием? Я кое-что слышал про твою историю, но это ни в малейшей степени не дает ответы на эти вопросы. Я перебрал в уме сотню мест, но не смог представить себе тех, кто воспитывает ребенка так, что он полностью игнорирует сословные и расовые различия.