Ему явно не хотелось вставать, покидать мягкую тёплую постель и идти вниз к завтраку. Только он перевернулся на другой бок, чтобы дальше продолжить свой безмятежный сон как откуда-то снизу послышалось строгий и требовательный указ:
- Макс, давай вставай! Ты помнишь, какой сегодня день, так ведь?
Этот властный голос принадлежал миссис Мольти. Желание спокойно поспать рухнуло куда-то в пустоту так же быстро, как пришла мысль о том, что сегодня – двадцать восьмое августа две тысячи десятого года – тот самый день, который Макс ожидал всю свою сознательную жизнь, поклоняясь этому числу, как чему-то святому. Он вскочил, уронив одеяло на пол, так быстро, что перед глазами у него поплыли пятна, похожие на грозовые тучи. Но, не предав этому никакого значения, толи по привычке, потому что всегда вспрыгивает с кровати резко и быстро, или потому что из-за витража, пускай и выцветшего, в комнате всё и так было каким-то тусклым, поднял и встряхнул одеяло.
- Уже иду, мам! – сказал он, на бегу вскочив в тапки и что-то поправив в часах, так что механизм снова заработал, открыл люк, ведущий на чердак и, спускаясь, бросил взгляд на плакат, висевший на противоположенной витражу, стенке.
На нём был изображён стоящий на самом краю утёса огромный замок с множеством башен, высоченной стеной, множеством монументов и несколькими невообразимо гигантскими чугунными воротами. А ниже было написано: «до начала учебного года три дня». Интересное в этом плакате было то, что он казался объёмным, и у смотрящего на него, и неважно волшебника или нет, появлялось ощущение будто бы это окно, а замок стоит тут – прямо за ним.
Максимилиан спустился по старой скрипящей лестнице и, пройдя через узкий коридор к тому же увешенный портретами и заставленный цветами, зашёл в ванную комнату. Пока он умывался, на кухне и в столовой бурлила жизнь. И хотя помещения были ну очень уж большие, многим всё равно было тесно. Съехавшиеся отовсюду родственники толпились, не находя себе места. Два мальчика, приходившиеся Максу старшими братьями, тренировались в метании молний, в этом году они идут на третий курс и четвёртый год обучения. Один из них поднял руку, облачённую в чёрную кожаную перчатку со странными зелёными символами на ладони близко к запястью, и взмахнул ей, вырисовывая в воздухе восьмёрку. Между пальцами заметались синие искры, он резко взмахнул рукой в сторону старшего брата, и из перчатки вырвалась неумолимо летящая прямо в цель резвая молния.
Кирилл, а именно так звали цель молнии – самого старшего мальчика в семье, проявил ещё большую искусность в укрощении этой смертоносной магии. Он стремительно сжал руку, тоже облачённую в перчатку, но с оранжевыми символами, взмахнул ей, и резко повернувшись вокруг себя, разжал ладонь, указывая новую цель. Молния уже почти достигшая цели стремительно развернулась на все сто восемьдесят градусов и полетела прямо в сотворившего её волшебника. Казалось, что она вот-вот поджарит новую мишень, как вдруг перед самым носом Миши, той самой мишени, она расплылась в сизый туман и будто поглотилась каким-то невидимым пылесосом в пустоту.
- Хватит, хватит! Кухня – это не место для игр, ещё кого заденете. Если вам так хочется, то идите вон в огород, там места много, там и тренируйтесь. Ах, да ну и раз вы туда пойдёте, то займитесь, в конце концов, делом: принесите свежих помидоров, - приказала Миссис Мольти, держа одной рукой уйму посуды, а другой, на которой сиял большой изумрудный перстень, как раз рассеивая молнию. – Ой, и вот ещё, раз идёте за помидорами, то проберите на грядках траву, а то скоро она забьет весь огород. А на обратном пути нарвите яблок, я сегодня приготовлю прекрасный яблочный штрудель, дядя Льюис его очень любит. Хотя нет, лучше …