- Но мы, же не знали. Ну, солнышко, подумай, откуда мы могли знать про это неприятное нововведение, мы с отцом тоже в смятении. Но ты ведь всегда сможешь навешать Зевса здесь, дома, когда будешь на каникулах. Ты же будешь приезжать на каникулы? – Дальновидно спросила мать.
- Нет! Нет! Я в этот дом не ногой, пока мне не позволят…
- А, ну, замолчи! – Так громко, что у Макс зазвенело в ушах, крикнул Альберт Мольти и стукнул кулаком по столу. – Ты как с матерью разговариваешь?
Злоба вскипела в Максе, он уже подыскивал в голове какие-нибудь неприятные слова, чтобы метнуть их в ответ, но поняв, что так будет только хуже с неохотой сел обратно за стол. Наступило молчание. Дядя Пауллус видимо чтобы остудить накалённую обстановку попытался рассказать один из своих старых анекдотов про гоблинов, но немедленно осёкся когда на него устремились множество пар разъярённых глаз, беззвучно требующих «Замолчи хоть на минутку, Пауллус!».
Постепенно, после пяти, а может быть и десяти минут молчания все заговорили, и застольная беседа перешла на всяческие домашние темы. Макс, выказав протест молчанием, решил отвлечь себя едой. Он быстро заглатывал, желая, поскорее уйди, свою любимую лазанью, печёный картофель, пироги, конфеты, не забыл и про зефир, пропустил он только фирменную запеканку миссис Мольти. Ну, в конце концов, протест же. Когда его отвлекали докучливыми вопросами дальние родственники, он отвечал: «Конечно! Разумеется! А как же иначе? Вы как всегда правы!» Можно было, конечно, у молчать, как бы не слыша обращений, но против родственников же протест не объявлялся. Закончив ужин самым первым, он небрежно поблагодарил всех и решил подняться к себе.
- Пошли Зевс!
Урсбо Зевс, лежавший у самого камина, поднялся и грациозно прошёл за хозяином прочь. Старый, тяжёлый, деревянный люк чердака с неохотой поддался идущему и пропустил его. Макс подошёл к витражному окну – темнота уже вплотную прильнула к нему, и не было видно даже звёзд. Часы указали на одиннадцать и опять та же жаба, всё с тем же недовольством вылезла из них.
***
А в тот же самый день, но далеко отсюда
***
Было самое обычное и неприметное субботнее утро. Потоки машин курсировали по улицам и аллеям, пересекая мостовые и набережные, а десятки и сотни офисных работников, скинув, наконец, свои костюмы, наводнили магазины, кафе и прочие общественные заведения, где могли бы собраться и обсудить всё, что накопилось у них за неделю. В общем-то, все прибывали в своём самом обычном ритме жизни.
Однако пока большинство покидало свои дома, некоторые туда уже возвращались. В том числе и мадам Белозёрская. Аккуратная, обычно приветливая и достаточно скромная женщина, она не любила шума и суеты, которые, согласитесь, являются неотъемлемой частью любого большого города. Поэтому сейчас вместе со своим единственным сыном Лёшей, крепким, широкоплечим мальчиком, имеющим навязчивую привычку поправлять свои непослушные, тёмные волосы, которые страшно сопротивлялись и, чтобы он с ними не делал, принимали, то положение, которое хотели, она не спеша возвращалась из крошечного магазина в их маленький, двухэтажный дом на Смоленской улице. Сколько Лёша помнил, они всегда жили вдвоём. Отец умер незадолго до его рождения, и мать никогда не рассказывала ему отчего, а если он пытался ей хоть как-то намекнуть, то она, либо хмурилась, либо по-разному уклонялась от ответа.
Мадам Белозёрская отворила входную дверь и положила на небольшой, стоящий в коридоре, стеклянный столик сумки. Узкий и длинный, коридор был заставлен растениями, плотно закутанными в грозди маленьких приторно пахнущих цветков.
- Иди мой руки, сейчас будем пить чай. – Ласково и как-то очень по-доброму сказала мать Лёше.
И тот прошёл по коридору в ванную комнату, пока он мыл руки Анастасия, а именно так звали мадам Белозёрскую, успела налить чаю и порезать дольками небольшую часть круглого клубничного пирога.
- Скоро в школу! – Послышался голос приближающегося Лёши. – Сегодня уже двадцать восьмое, учебный год вот-вот начнётся, а мы что-то пока ещё ничего не купили.
- Я думаю, в этом году тебе вряд ли понадобятся эти учебники. – Неопределённо ответила мать.
- Не понадобятся? Это как же?
- Ну, предчувствие у меня такое. – Ещё неопределённей отрезала мадам Белозёрская.
«Очень неумелая попытка соврать» отметил про себя Лёша, он был мастером этого дела и хорошо в нём разбирался, однако в его защиту надо сказать, что врал он только «по необходимости» и кому угодно только не маме. Мальчик уже не первый раз на этой неделе, да и на прошлой тоже, замечал какие-то странности в мамином поведении. Она не только не готовила сына к новому учебному году, но и окончательно перестала покидать дом, делала лишь изредка вылазки к ближайшему магазину и то, пожалуй, только потому, что тот находился прямо напротив её дома. На вопрос сына «Почему они всегда сидят дома?» она отвечала «Ждём», из чего вытекал ещё больший вопрос «Кого? Или чего?». А учитывая, насколько деятельной и активной обычно была мадам Белозёрская, вопросы только обострялись.