Мерлин задумчиво смотрел на удалявшийся берег, а я глядел на него, не веря еще по-настоящему, что старец вернулся к нам. Он был высоким, костистым человеком с длинными белыми волосами, которые теперь, когда не надо было выдавать себя за неопрятного, взлохмаченного Кельвина, он расчесал и собрал на затылке, туго перетянув черной лентой. Гладко обтянутое кожей лицо Мерлина было матовым, цвета старого полированного дерева, зеленые глаза молодо блестели, тонкие ноздри заостренного носа нервно подрагивали. Размышляя, он привычно крутил заплетенные в мелкие косички длинные усы и бороду. Никто не знал, сколько ему лет, но я наверняка не встречал такого старого и в то же время словно лишенного возраста человека. Разве что друид Бализ мог сравниться с ним по прожитым годам. Но Мерлин выглядел намного крепче и моложе. У него сохранились зубы все до последнего, а резвостью он мог бы поспорить с юными воинами, хотя обожал притворяться слабым и беспомощным стариком. Одевался Мерлин всегда во все черное и обычно носил в руке черный посох, хотя сейчас, покидая негостеприимную Арморику, он держал в руке не этот символ власти, а серую ободранную кошку.
Неодолимая властная сила исходила от Мерлина, и не были этому причиной ни его высокий рост, ни высокое положение. Как и Артур, он обладал способностью господствовать над толпой, и, когда уходил, создавалось впечатление невыносимой пустоты. Однако Артур всюду привносил ощущение светлой радости и покойной уверенности, а Мерлина словно окружало облако тревоги и беспокойства. Когда он смотрел на тебя, казалось, что его глаза видят насквозь, проникая в самые глубинные тайники твоей души, и, главное, это явно забавляло его. Мерлин был непоседливым, нетерпеливым, подвижным, и в то же время каждое его движение, любое слово будто дышали великой мудростью. Он словно бы презирал все на свете, свысока смотрел на всех и любил всего лишь нескольких людей. Одним из них был Артур, другой — Нимуэ, а третьим, надеюсь, я, хотя по-настоящему никогда не мог сказать этого наверняка, потому что Мерлин вечно притворялся, скрывая свои подлинные чувства и привязанности.
— Что ты смотришь на меня, Дерфель? — спросил Мерлин, стоявший на корме спиной ко мне.
— Боюсь снова потерять тебя, лорд.
— Какой же ты восторженный глупец, Дерфель. — Он повернулся и хмуро посмотрел на меня. — Нет, мне определенно надо было швырнуть тебя обратно в яму Танабурса. Отнеси сундучок в мою каюту.
Мерлин занял каюту капитана корабля, куда я и отнес сундучок. Следом за мной нырнул в низкую дверь и Мерлин. Он переворошил капитанские подушки, устраивая для себя уютное местечко, и уселся с протяжным блаженным вздохом. Серая кошка прыгнула ему на колени, а я по его требованию развернул на грубо сколоченном, усеянном рыбьей чешуей столе толстый свиток, из-за которого он рисковал жизнью.
— Что это? — спросил я.
— Одно из самых больших сокровищ, которыми владел Бан, — сказал Мерлин. — Остальное всего-навсего греческий и римский хлам, среди которого, может, и нашлось бы несколько достойных вещей.
— И что же это? — повторил я.
— Свиток, дорогой Дерфель, — проговорил он так, будто я уж совсем был дураком и задал глупейший вопрос. Мерлин приник к круглому корабельному окошку, глядя на вздувшийся парус сквозь сизую пелену дыма, поднимающегося над островом. — Хороший ветер! — весело сказал он. — К вечеру будем дома. Я скучал по Британии. — Он перевел взгляд на свиток. — А Нимуэ? Как там мое дорогое дитя? — спросил он, проглядывая первые строки свитка.
— Она была изнасилована и потеряла глаз, — тихо сказал я.
— Такое случается, — легкомысленно заметил Мерлин. Его бессердечность ошеломила меня. Я помолчал, потом снова спросил, что же такое важное скрыто в этом свитке.
Он вздохнул.
— Ты невыносимо назойлив, Дерфель. Ладно, потешу тебя. — Он отпустил край манускрипта, и тот снова свернулся в рулон. Откинувшись на влажные капитанские подушки, Мерлин спросил: — Ты, конечно, знаешь, кто был Каледдин?
— Нет, лорд.
Он воздел руки к низкому потолку каюты.
— И ты не стыдишься своего невежества, Дерфель? — возмущенно воскликнул он. — Каледдин был друидом Ордовикии. Ужасное племя, поверь мне. Одна из моих жен была ордовиканкой, а одного такого существа достаточно, чтобы испортить дюжину жизней. Больше такого со мной никогда не случится. — Он поежился от неприятного воспоминания, затем пристально поглядел на меня. — Нимуэ изнасиловал Гундлеус, верно?