- Передайте нашей статс-даме, что завтра утром я хочу видеть мою любимую дочь Кэрри в своем кабинете.- Король Шоломии выпрямился, теперь перед соратниками снова был КОРОЛЬ, именно так, с большой буквы, правитель, сделавший свой выбор в пользу королевства - Сразу после завтрака. Герцог Хэлл де Росси, продумайте мероприятия по охране принцессы по пути следования в Рошалию, вплоть до дворца. В полдень, лорды, прошу ко мне в кабинет - И Кардиган преувеличено внимательно стал рассматривать лежащий на столе свиток - Обсудим еще раз, что скажем змеюке.
Лорды покинули кабинет монарха без слов. Слова были больше не нужны. Выбор сделан, теперь осталось только постараться облегчить Кэрриган перемены. Хотя, оба внутренне сами себе признавались, что возможности их были не просто ограничены - а очень ограничены. Собственно, повлиять ни на что они уже не могли.
Часть вторая
- Ну и где эта рыжая дрянь, байстрючка грыхова, отрыжка дракона? - Конунг был как обычно пьян и недоволен жизнью - Где она шляется, когда она мне нужна?
- Прикажете позвать, О, Великий? - Слуга склонился в глубоком поклоне. Вызывать гнев конунга слуги откровенно боялись. Конунг был крепок, силен, не выдержан и жесток. Попасть под горячую руку конунга Триниди было чреватой восполняемой утратой здоровья или невосполнимой утратой зубов - это кому как повезет. В настоящую секунду конунг страстно желал видеть свою старшую и не совсем любимую дочь Элис, молодую леди весемнадцати лет от роду, срочно прибывшую по приказу конунга из своего своего якобы любимого герцогства. Являясь номинально герцогиней Триниссии, окраинного герцогства Свободного Майората Триниди, Элис в последнее основном жила в небольшом замке почти на самой границе с Рошалией, предпочитая провинциальную скуку отеческой «любви» в столице Майората.
Невысокая, хорошо сложенная девушка с копной рыжих волос на голове обладала живым и веселым характером, с отцом старалась не конфликтовать, сбегая от него при каждом удобном случае. Получившую хорошее воспитание и образование в Пансионе Благородных Девиц матушки Ло в одном из городов Рошалии, Элис тяготилась обществом грубого и злого отца, легко меняя его на общение с немногочисленными подругами в крепости и явно не желала украшать собой мрачный потомственный замок конунгов в Триниди.
Вызов в столицу был для Элис несколько неожиданным и ничего хорошего от него она не ждала. Ненавидящий ее отец явно задумал какую-то очередную пакость. Фантазия у него была богатая и молодую леди могло ожидать все, что угодно - принудительное замужество, ссылка с посольской миссией к дикарям из степи, постриг в монастырь, отправка на обучение в школу для прислуги...
Причиной нелюбви к дочери у конунга заключалась в ее роскошных волосах. Нет, против длинных, ниже поясницы, густых и шелковистых волос конунг ничего не имел. Но вот цвет... Среди родни и предков конунга никогда и ни в одном из поколений не было рыжих. У ее матери - миниатюрной блондинки - тоже. Святому отцу, духовнику жены, кстати, огненно-рыжей масти, что-то смущенно блеящему по этому поводу типа «Это Божий промысел» конунг Баросса выбил два зуба, подарил две золотых монеты и выслал из Майората без права возвращения.
По достижении пятилетнего возраста конунг отправил дочь в пансионат для «приобретения манер, приличествующих даме, а не такой блудливой ляди, являющейся по наказанию Господа Бога его женой», и благополучно забыл про ее существование на долгих одиннадцать лет. Про наличие у него дочери он вспоминал раз в год, подписывая счет в казначейство на оплату обучения. Однако, по окончании обучения новоявленная леди была вынуждена пансионат покинуть и предстать пред отуманенные алкоголем очи папеньки.
Папенька от счастья рыдать не стал, вспомнил про доставшийся дочери от матери титул и весьма учтиво (разбив об стену бокал с вином с выражениями, которая приличная леди просто знать была не должна) отправил ее в крепость, пожелав там ей найти «умиротворение, а еще лучше - упокоение». Элис пожеланиям отца вняла и в Триниди появлялась два-три раза в год по острой и неотложной необходимости. К необходимости появления относились уплаты в казну конунга налогов и получение от отца отеческих напутствий. Напутствия были содержательны, но несколько однообразны. Основной рефрен «ну и когда же ты сдохнешь, тварюшка?» в различных вариациях креативностью не отличался и не слишком впечатлял жизнерадостную девушку, и забывался в момент пересечения границ столицы.