[Толпа: …]
[Сергей: С этого дня... Любое убийство карается смертной казнью. Не важно… Кто… Кого… Зачем… Честно или не честно… Отныне только я в этой Империи имею право на убийство!..]
Люди молчали… Факел дребезжал… Император, усевшись на стул, принялся отмахиваться от народа ладонью, показывая, что они могут уйти…
Граждане Империи понурили голову и разошлись в полной тишине.
Им нечего было сказать…
5. Молельные горести
[Тава: …]
Черноволосый зверолюд медленно шагал по мраморным ступеням, поднимаясь на гостевое крыльцо дворца.
За окном сияло утро, озаряясь уныло-бодрыми красками на блекло-бежевой природе. Ветер сегодня дул просто ужасный, сметая что ни попадя. Шероховатые листья крутились хаотичными стаями, обвиваясь вокруг ног прохожих, а от сероватых туч лишь лениво веяло влагой, хоть дождь и не начинался.
За ночь много налило – вся земля превратилось в одно громадное чёрное зеркало бездушного неба, подрагивающее от воющего ветра или громких шагов прохожих.
[Тава: …]
Зверолюд не мог вчера заснуть.
Возможно это было из-за того, что он просто находился некоторое время в отключке, но…
Основной и неоспоримой причиной этого, конечно, была казнь, на которой присутствовал зверолюд, и смерть человека, что ему довелось узреть.
Слишком много произошло в течение одного часа, так что Тавагото чуть ли не сразу и надолго провалился в апатию.
Каждую секунду в его сознании трупом всплывали очертания двух аптапаро, кривого и потрёпанного деревянного рычажка, угрюмые взгляды людей, взирающих на него исподлобья.
[Тава: …]
Когда он думал о тех двух дипломатах, вместо их дрыгающихся на виселице тел, в его сознании всплывал разрезанный на части человек из одного из подполов Йефенделла.
Образы казни и речи императора сливались в безумную катавасию из мяса, крови и рвоты, растекаясь ужасом и страхом по мозгу аптапаро.
Ему казалось, что он пережил всё это – что это он в агонии задохнулся на петле, что это он грохнулся на ледяной пол, разбрасываясь своими внутренностями.
[Тава: …]
Зверолюд всегда понимал смерть – кто её не понимает? Только вот…
Понимать и видеть – вещи разные.
Тавагото и так боялся смерти всю свою сознательную жизнь. Если он что-то и делал, то только для того, чтобы избежать смерти, а теперь…
[Тава: …]
Он перестал бояться чего-то абстрактного, неясного и обобщённого – теперь в его голове засели конкретные образы, не дающие ему спокойно думать о неотвратимом конце его жизни.
[Тава: …]
Зверолюд поднялся по ступеням и приблизился к тронному залу. Как ни странно, у императора сегодня было очень много гостей.
Толпа людей в одинаковых чёрных накидках с какими-то красными символами скучковались вокруг Сергея Самозванного, закидывая его какими-то просьбами или предложениями.
Тавагото не мог разобрать их речь, она вообще казалась ему какой-то иностранной, хоть он, по сути, и сам-то был не из Империи.
[Тава: …]
Только он сделал шаг, как перед ним появился клон императора, зорко глядящий на него суровыми матово-чёрными глазами.
[Зет: Мистер Тавагото. Вот ваши деньги.]
[Тава: Спасибо… Я пойду убираться?]
[Зет: Нет. Сегодня у вас выходной, можете идти.]
[Тава: Но… Зачем тогда мне деньги?]
[Зет: …Можете идти.]
Рыжеволосый юноша просто повторил свою фразу, слегка понизив тон голоса.
Зверолюду оставалось лишь равнодушно опустить мешочек с золотом в свою суму и, развернувшись, выйти вон, понурив голову.
***
Вода приятно плескалась об края деревянного тазика, мило всплескиваясь небольшими волночками. Тонкие и бледные ноги с коротенькими, но толстыми ногтями торчали наружу, а грудь зверолюда полностью погрузилась в ласки тепла.
[Тава: …]
Но аптапаро никак не мог успокоиться. Привычные водные процедуры уже не приносили того удовольствия и умиротворения, что и раньше.
[Тава: …]
Он делал это не вечером, а утром; перед этим он не поужинал; он не был уставшим после работы и…
Его до сих пор гложила смерть и её тяжёлое осознание.
Всё сегодня было неправильно...
[Тава: …]
А вода всё также равномерно растекалась гладеньким озерком под коленочками зверолюда. И солнце всё также грустно, но светило в небольшое окошко, призакрытое тканной занавеской, не достаточно большой, чтобы полностью скрыть комнату от света.
[Тава: …]
Аптапаро резво поднялся на ноги и накинул на себя одежду.