В начале 1933 года Рэй Брэдбери стал регулярно посещать студию KGAR и, не стесняясь, предлагать свои услуги – вытряхнуть пепельницы, купить колы, вынести мусор. Инженеров и продюсеров радиостанции впечатлило упорством мальчика. Рэй никогда не тушевался. Каждый вечер он приходил на станцию, чтобы выполнять мелкие поручения, а в свободное время торчал около студии, уткнувшись носом в стекло. Две недели Рэй ходил за работниками станции хвостом, и наконец они предложили ему участвовать в эфире. Он с ликованием согласился. Рэй и еще несколько детей озвучивали персонажей воскресных комиксов и отвечали за звуковые эффекты для шедших в прямом эфире передач «Томми-Штопор», «Дети Катценъяммера» и «Воспитание отца». Весной 1933 года Рэю Брэдбери было всего двенадцать лет, а он уже озвучивал смешные истории, которые любил читать сам, в эфире для детей по всему югу Аризоны, работая в одной из своих любимых отраслей массовой культуры – на радио. Более того, за эту восхитительную работу ему платили билетами в кино! Теперь, хотя семейство Брэдбери не могло позволить себе такую роскошь, Рэй ходил в кино регулярно благодаря своей работе. Ненасытный кинозритель, он посмотрел «Мумию», «Убийства в музее восковых фигур» и «Кинг-Конга» – фильм, серьезно повлиявший на его творческое развитие. Как писатель, Брэдбери был приверженцем хичкоковской формы повествования, предполагающей медленное нарастание напряжения. «Хорошая история должна быть похожа на китайскую пытку водой, – считал Рэй. – Напряжение должно нарастать медленно, капля за каплей». «Кинг-Конг» прекрасно следовал этому методу, и к тому же в фильме фигурировал заслуживающий сочувствия антагонист – трагическое создание, похожее на горбуна в фильме «Горбун из Нотр-Дама», который Рэй любил с детства.
В Аризоне творческая сила Рэя расцвела, впитав в себя мириады образов массовой культуры, однако вскоре ему предстояло покинуть этот новый чудесный мир. Бизнес Лео Брэдбери по продаже кубиков чили не задался, и ему пришлось вновь везти семью обратно в Иллинойс. Когда Рэй вышел в эфир последний раз, диктор попрощался с ним, и мальчик, преисполненный одновременно боли расставания и радости от того, что его имя прозвучало в эфире, расплакался. Еще одной болезненной утратой стало расставание с Джоном Хаффом. Вечером накануне отъезда Рэй зашел в цех к его отцу, чтобы проститься со своим первым настоящим другом; сердце разрывалось от горя.
На следующее утро, уложив пожитки в «бьюик», семейство Брэдбери отправилось обратно в Иллинойс и через девять дней пути прибыло в Уокиган. Возвращение в Иллинойс не принесло бы Рэю удовольствия, если бы не Нева, ужасно соскучившаяся по своему любимому Коротышу, и не Всемирная выставка 1933 года, открывшаяся в Чикаго в честь столетия с основания города. Мероприятие под лозунгом «Век прогресса» проходило на побережье озера Мичиган к югу от Чикаго, на площади 1,7 квадратных километра. Торжественное открытие состоялось 27 мая 1933 года, и уже вскоре Лео и Эстер отправились на выставку вместе с сыновьями. «Меня потрясло изобилие архитектуры, – вспоминал Рэй. – Выставка поразила меня – весь день я бродил по ней, как околдованный». В павильоне компании Sinclair Рэй увидел статуи динозавров в натуральную величину, а также озвученные движущиеся фигуры динозавров. Подвижная платформа несла посетителей мимо грандиозных чудовищ, вымерших семьдесят миллионов лет назад. «Платформа проносилась через экспозицию так быстро, что я специально шел против движения, лишь бы продержаться там десять минут. Смотрители выставки посчитали, что я всем мешаю, и выставили меня», – рассказывал Рэй. Помимо динозавров, на выставке его поразила необыкновенная архитектура, выходившая далеко за границы привычного. В монолитах, словно сошедших со страниц комикса о Баке Роджерсе, причудливо сочетались элементы ар-деко и древнегреческого стиля. Рэй был покорен.
Позже тем летом Нева свозила его на выставку еще раз – она участвовала в пошиве костюмов для экспозиции «Улицы Парижа» и привлекла племянника, чтобы он помог довезти костюмы на поезде. При второй встрече выставка очаровала Рэя не меньше, чем при первой, и он попросил у Невы разрешения побродить в одиночестве; та, конечно, позволила. Они договорились встретиться вечером перед зданием General Motors и разошлись. За день Рэй осмотрел все экспозиции, а когда в семь часов явился в назначенное место, Невы там не было. Смеркалось. «Проискав ее два часа, я пришел в бюро находок и заявил: «Потерялся не я, а моя тетя!» – рассказывал Рэй. Еще через два часа в бюро пришла перепуганная Нева и с облегчением выдохнула, обнаружив там племянника: все это время она ждала не у того здания. В Уокиган путешественники вернулись в час ночи. Город встретил их темнотой и тишиной. «Все огни в Уокигане были погашены, – вспоминал Рэй. – Уличных фонарей не водилось, так что нам пришлось идти от железнодорожной станции на Дженеси-стрит по улице Вашингтон и через овраг до бабушкиного дома при свете звезд – луны в тот час не было. Когда мы переходили через овраг, то боялись до ужаса».