От царя Саула собственноручно Авениру, сыну Нира.
Поступай по своему усмотрению.
Царю Саулу, повелителю войска, ревнителю справедливости, от Авенира, сына Нира.
Да принесет ГОсподь добрые новости повелителю моему царю. Я выслал стражу к дому Давида по велению твоему. Там их встретила Мелхола, твоя дочь, и попросила ступать тихо, ибо супруг ее Давид болен и спит. Когда же старший стражник сказал, что дело не терпит отлагательства, Мелхола откинула занавеску. Там в постели неподвижно лежал Давид, накрытый покрывалом. Тогда старший оставил четверых людей — двоих перед домом, а других за ним — и отправился ко мне за дальнейшими указаниями. Я приказал как можно скорее доставить ко мне Давида, даже лежащим в кровати. Спустя некоторое время старший вернулся снова без Давида и поведал следующее: «Мы вошли в дом одновременно через переднюю и заднюю двери, отстранили Мелхолу, царскую дочь, и обнаружили в постели Давида деревянную куклу, покрытую козьей шкурой. Мы обыскали весь дом, до самой крыши, и двор, и окрестности, однако никого не нашли. Давид, сын Иессея, скрылся. Я распорядился, чтобы старший стражи получил пятьдесят плетей, а его люди — по двадцать пять плетей каждый».
— Эфан!
Голос Эсфири возвратил меня в настоящее.
— У тебя такой вид, Эфан, словно тебе явился злой дух.
Я кивнул.
— Шеол разверзся, и призраки прошлого поднялись из бездны.
— Общаться с этими призраками — твой удел.
И тут я понял, что это не духи Давида, Самуила и Саула страшили меня, а Ванея, сын Иодая, вполне живой человек, который, как он сам сказал, умел читать, а посему должен был знать содержание донесений Авенира царю Саулу. Но как же тогда объяснить то, что Ванея ни словом не упомянул о них, выслушивая на сегодняшнем заседании различные истории и споры? И с какой целью он прислал мне эти таблички?
— Он же прекрасно знает, что я не смогу ничего из этого использовать, — заключил я, вкратце рассказав Эсфири о содержании табличек и о своих соображениях по этому поводу, — по крайней мере до тех пор, пока в комиссии заседают священник Садок и пророк Нафан.
— Ванея знает, что ты привержен истине, — сказала Эсфирь.
— И от его внимания не ускользнуло, что мне не удается держать язык за зубами, — признался я. — Возможно, он именно этого и ждет от меня.
— Надеюсь, ты сможешь с собой совладать.
— Я не самоубийца. Царь Соломон едва ли обрадуется, если ему представят письменное доказательство того, что священники использовали его отца для соблазнения мужчин.
— Несомненно, — подтвердила Эсфирь.
— А может быть, — задумчиво продолжал я, — царь посмотрит на это иначе. Какова главная мысль в донесениях Авенира?
Эсфирь улыбнулась:
— Ты сам знаешь.
— Главная мысль, — сказал я, — это заговор некоего пророка и некоего священника против некоего царя. Неужели не догадается об этом Соломон, о котором говорят, что он куда умнее Эфана из Эзраха?
— Верно, — согласилась Эсфирь.
Я же стал размышлять о том, что находится в моем распоряжении. Существуют неопровержимые и общеизвестные факты, о которых свидетельствуют таблички Авенира. После того как Давид сбежал из своего дома, он подался к Самуилу в Раму, а уже оттуда — к священникам в Номву. А если попытаться, подобно ткачу, вплетающему в полотно новую нить, вставить что-то из записей Авенира в Хроники царя Давида!
— Возможно, я бы мог…
— Нет, ты этого не сделаешь! — опередила меня Эсфирь. — Если бы Ванея знал наверняка, как царь воспримет содержание этих табличек, то передал бы их непосредственно ему. Ты выполняешь для Ванеи роль кравчего, который пробует вино из царской чаши: только вино это может оказаться отравленным. А теперь я устала, Эфан, и сердце мое болит. Положи мне подушки под голову и погаси светильник.
Я выполнил ее просьбу и посидел рядом с ней, пока она не заснула. Затем на цыпочках удалился в свой кабинет и написал Ванее, сыну Иодая, следующее:
Да удостоит Яхве господина Ванею своим благословением. Ваш слуга ознакомился с донесениями Авенира, сына Нира, царю Саулу относительно пророка Самуила, Ахимелеха, первосвященника из Номвы, и Давида, отца царя Соломона, и покорнейше предлагает своему господину сообщить царю Соломону содержание этих табличек, чтобы царь решил, какие сведения и в каком объеме должны быть включены в Хроники царя Давида. Возвращая эти таблички, ваш слуга клянется держать их содержание в тайне до тех пор, пока царь или мой господин не дадут собственноличного разрешения на их обнародование.