Я опустил голову.
Мелхола же лишь махнула рукой.
— У него было множество обличий, — сказала она, — вероятно, тебе трудно будет это осмыслить. Мы часто говорили об этом с Ионафаном. В те дни мы с братом очень сблизились. Нередко уезжали верхом из царского дома в Гиве, добирались до самых Красных скал, взбирались наверх и всматривались в даль, словно могли увидеть там какой-то знак от него, дымок над вершинами гор. Но ничего не было, лишь кружили стервятники. Брат рассказывал мне о союзе, который он заключил с Давидом, ибо любил его, как собственную душу; о том, что был Давид — избранник ГОспода и что он поклялся во веки быть защитником детей Ионафана во имя их великой дружбы и союза. А как же с царством, спрашивала я, разве ты не будешь царем, брат мой?
Принцесса встала и прошлась по комнате. Ее ноги в открытых сандалиях сохранили свою красоту.
— А Ионафан отвечал мне: «Чтобы царствовать, нужно видеть лишь одну-единственную цель — власть и любить только одного человека — себя самого. Даже БОг должен стать исключительно твоим БОгом, чтобы оправдать все твои действия, даже преступления, и прикрывать их своим святым именем».
Принцесса остановилась и посмотрела на меня.
— Заметь, Эфан: Ионафан все это понимал и тем не менее любил Давида… А стервятники все висели в небе. Вдруг один из них ринулся вниз. Я спросила Ионафана: «Ты знаешь, где скрывается Давид?» И он ответил: «В Адолламской пещере, там же его братья и вся их семья, и все живущие в нужде должники, и множество недовольных пришли туда — всего человек четыреста, а Давид — их предводитель». Я представила, как Давид, супруг мой, выходит из пещеры Адолламской во главе своей банды, представила его смуглое лицо, гибкое тело и сказала Ионафану: «Будь он скотокрадом или разбойником с большой дороги, во мне одно стремление — быть с ним». «Потерпи, — ответил Ионафан, — царские ищейки, люди Авенира, сына Нира, все еще вьются вокруг тебя; они схватят тебя и убьют». И я ждала. Пришла пора дождей, затем наступила весна, и Фалтий, сын Лаиша, держал в своих руках мои руки. О Давиде же ни Фалтием, ни Ионафаном больше не было сказано ни слова. А когда снова наступили дожди, до меня дошел слух, что Давид взял в жены Авигею, вдову некоего Навала, богатого овцевода из Маона, которого хватил удар. Вскричав, я разорвала свои одежды, а затем сидела в тоске, ничего не ела, пока не пришел Фалтий, не принес вина и масел, чтобы растереть меня. Я позволила ему сделать это, но ничего при этом не чувствовала.
Я не осмеливался поднять на принцессу глаз.
Она тихо засмеялась и произнесла изменившимся голосом:
— Все это было так давно.
Тут снова появился Аменхотеп и сказал с поклоном:
— Трапеза накрыта, госпожу ожидают в столовой. Мелхола ушла, ступая несколько тяжеловато, но осанка ее была величественной, если учитывать ее возраст. В дверях она обернулась, заговорщицки кивнула и промолвила:
— Мне кажется, что ты все же правильно увидишь его.
8
Благословенно будь имя ГОспода БОга нашего, который открывает истину пророкам и поэтам в их сновидениях, остальных же подвигает на кропотливые исследования и многотрудные поиски.
Беглый предводитель шайки разбойников и головорезов заметает следы, а не оставляет глиняные таблички с перечислением своих подвигов и списками трофеев. Он избегает столкновений со стражами закона, и сведения о нем из этого источника посему скудны и сомнительны. Какая-то баллада, несколько песен могут дать нам намек, а может, отыщется живой свидетель его разбойничьих вылазок — член его банды или одна из жертв.
Авигея мертва. Вопросы, которые я хотел бы ей задать, останутся без ответа. Она умерла в Хевроне, когда Давид был царем Иудеи, после того как родила ему сына, названного Далуей, — бедного идиота с деформированным от рождения черепом. Судя по всему, что мы о ней знаем, Авигея была женщиной незаурядной; должно быть, она оказывала большое влияние на Давида во времена его изгнания, предводительства шайкой разбойников и недолгого его царствования в Хевроне.
Я беседовал об Авигее с некоей Деборой. Эта бодрая старушка содержит постоялый двор для мастеров из Сидона и Тира, работающих на строительстве Храма. Дебора была одной из пяти служанок, которые сопровождали Авигею в день ее свадьбы с Давидом и которых она взяла с собой. Таким образом, она слышала и видела кое-что, происходившее между ее госпожой и Давидом. Кроме того, слуги Ванеи, сына Иодаи, привели ко мне некоего Мивсама, сына Мишмы, одноногого старого попрошайку, побиравшегося у городских ворот. Он заявил, что потерял ногу, когда скрывался с Давидом в глухих краях. Мивсам, если верить его словам, был поставлен во главе десяти молодцев, которых Давид послал к Навалу, первому супругу Авигеи, чтобы предложить тому мир и просить его о щедрых подаяниях.