(Принцесса отпила ароматной воды, стоявшей перед ней на подносе, откинулась назад и опустила бледные веки.)
Вопрос: Могу ли я продолжать, госпожа?
Ответ: Продолжай.
Вопрос: Пятеро юных сыновей сестры вашей Меровы, ваши питомцы, остались в Маханаиме?
Ответ: Мой брат Иевосфей и я, мы оба считали, что мужескому потомству отца моего, царя Саула, безопаснее держатся подальше от Давида.
(Тут Аменхотеп так заломил свои руки, что я понял: надо сменить тему.)
Вопрос: А что произошло, госпожа, когда вы добрались до Хеврона?
Ответ: Въезжая во владения моего супруга Давида, я ожидала, что меня будут встречать с почестями, подобающими жене царя, впереди побегут скороходы, меня понесут в паланкине, осыплют подарками. Но хотя мы от Бахурима, где пересекли границу Иудеи, находились под наблюдением, мне до самого Хеврона пришлось ехать на моем усталом, с израненной седлом спиной осле. Завидев Хеврон, Авенир, сын Нира, приказал трижды протрубить в трубу; со стороны ворот трижды просигналили в ответ, и двадцать всадников вместе с воеводой галопом поскакали нам навстречу. Авенир и воевода не спешиваясь приветствовали друг друга, после чего вместе поскакали в город; меня же и моего осла оставили прямо в чистом поле среди собравшихся там бродяг и нищих, которые стали тянуть ко мне руки, ощупывать мои одежды, сандалии, кольца на моих пальцах, вопрошая: «Кто ты такая, почему тебя бросили в чистом поле среди нищих?» «Я — Мелхола, дочь царя Саула», — отвечала я. Они принялись хохотать, кривляться, прыгать и кувыркаться, а когда я погнала своего осла к воротам, калеки с покрытыми нарывами головами захромали рядом со мной, выкрикивая: «Глядите-ка на царскую дочь среди нищих! Великие времена настали в Иудее: разбойник и грабитель с большой дороги объявляет себя избранником БОжьим, а шлюха — дочерью царя!»
(Аменхотеп сердито хлопнул в ладоши и сказал своим гортанным голосом: «Вычеркни это из своих записей, Эфан».)
Вопрос: Однако, госпожа, вас, верно, встретили наконец слуги царя Давида и привели к супругу?
Ответ: О, да. Мне объяснили, что произошла ошибка, царь, мол, просит извинить его. Меня привели в дом Давида, искупали, натерли маслами, обрызгали эссенциями из роз и мирры, одели в красивые одежды. Я чувствовала, как в тело мое возвращается жизнь, а в сердце — радость: я лежала и ждала Давида, моего возлюбленного, получившего меня за две сотни крайних плотей филистимлян. Когда опустилась ночь, он пришел, вступил в круг света, отбрасываемого светильником. Да, это был Давид: серые глаза со столь необычным блеском, губы, которые я никогда не забывала; и все-таки он был для меня чужим. Давид сел на ложе рядом со мной, посмотрел на меня и произнес: «Дочь Саула не узнать нельзя». «Отец мой, царь Саул, мертв», — промолвила я. Он сказал: «Ты будешь женой царя Израиля». «Иевосфей, брат мой, — царь Израиля», — отвечала я. Давид махнул рукой, словно стряхивая с одежды паука, и сказал…
(Тут Аменхотеп вскочил и воскликнул: «Госпожа, вы должны отведать этих гранатов. Я получаю их от моего личного поставщика, который объезжает по моему поручению лучшие сады вокруг Иерусалима и торговцев фруктами». Он разрезал плод, и принцесса попробовала его сладкую мякоть.)
Вопрос: Так что же сказал Давид, ваш супруг?
Ответ: Он сказал: «Недавно я написал весьма недурные песни. Быть может, ты как-нибудь пожелаешь их послушать. Сам я уже почти не пою. У меня есть хормейстер и певцы с разными голосами, высокими и низкими, которые поют под гусли, арфу и лютню; я охотно пришлю их к тебе». Я поблагодарила его и сказала, что он очень добр и что я люблю его песни.
Вопрос: А что было дальше?
Ответ: Дальше положил он мне на лоб четыре пальца и промолвил: «Да благословит тебя ГОсподь в этом доме, спокойной ночи». А потом удалился.