Я попятился в арку, чтобы скрыться за углом и снова пройти в стену, из которой вышел. Когда у меня почти получилось, мне на глаза попалась девочка примерно моего возраста, которая бежала в мою сторону. Двое черных заметили ее, но пущенный в нее заряд угодил в стену, где стоял я, а та, в свою очередь, развернувшись на бегу, взмахнула палочкой, что-то прокричав. Из палочки вырвалась белая змейка дыма. Черные тоже не стали ждать и пару раз вспышки пролетели очень близко от головы. На секунду она остановилась и прокричала:
— Арагис! — никакого эффекта это не произвело, но некоторое замешательство, среди нападавших те вспышки произвели. Это спасло ее. Она резко развернулась и бросилась бежать, но в следующую секунду она споткнулась о камень, которым была вымощена улица, и чуть ли не кубарем покатилась в мою сторону. Ее преследователи быстрым и четким, без тени сомнения шагом пошли за ней, доставая из плащей еще палочки. Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. Черт, я же почти добрался до спасительного угла. Девчонка попыталась подняться. Черным оставалось пройти несколько десятков метров. И тогда я решился.
Резким броском в несколько шагов я пробежал арку и оказался на улице. Беглого взгляда хватило, чтобы понять: черные были настроены решительно. Я подбежал к девчонке. Схватил ее за руку. Та оперлась на нее и поднялась. Я потянул ее за руку и потащил в спасительную арку. Она держала руку крепко и лишь оглянулась на мгновение на преследователей. Кровь текла только из рассеченной брови и коленки, больше ран не было.
Забежав в арку, за угол, я перевел дыхание. Сердце готово было выскочить из груди. В голове стучало. Я схватил девчонку за руку и потащил в стену. Та не сопротивлялась.
— За мной!
Снова это ощущение болота. Ноги вязнут, идти невероятно сложно. Но так продолжалось несколько мгновений. На “другой” стороне резко стало холодно, зубы застучали, но я не сводил глаз со стены. Двое черных показались через секунды. Они встали и огляделись. Потом один из них сказал:
— Es scheint, durch das Portal gegangen. Zur Hölle mit ihnen. Komm .
Второй ответил:
— Okay, ich verstand ,—потом что-то произнес. Все исчезло. Даже от стены холодом повеяло.
Стоявшая рядом на ветру девчонка рукой стерла кровь с лица.
— Ты как? — я посмотрел на нее и только тут заметил, что она одета в меховой жилет. На вид очень дорогой и качественный, а самое главное—теплый. Из-под жилета я увидел длинные рукава с вензелями у кистей. На ногах были короткие сапоги. Длинные темные волосы, немного волнистые, сбились. Ее глаза очень цепко смотрели на меня.
Она промолчала.
— С тобой все хорошо? Ты по-венгерски говоришь?
Молчание. Она просто стояла и смотрела на меня. Я застегнул пальто и подошел к стене. Да, так и есть. Просто стена.
— Они закрыли портал.
Я аж вздрогнул.
— Что?
— Портал закрыли. Отсюда обратно не вернуться. Нужно искать обход,— с этими словами она с силой пнула по стене. Потом рукой, в которой была сломанная палочка, хотя,казалось, она этого не заметила, она вытерла капающую на глаза из рассеченной брови кровь.
— Обратно? — тут я подумал, что от удара у девочки могло что-то сдвинуться. — Ты нормальная? Ты этих видела?
Она посмотрела на меня, а потом закрыла глаза и несколько раз вдохнула и выдохнула, потом тяжело проговорила:
— Тёрпек тебя задери, ты вак, да?
Я ни слова не понял, но звучало это несколько оскорбительно. Неопределенно пожал плечами.
— Я так и поняла. Ада, Аделаида, если хочешь, — она протянула руку.
— Марк, — ответил я.
Мы пожали руки. Ада же наконец посмотрела на палочку и выругалась. Я не стал ей ничего говорить, похоже, проблем у нее теперь в избытке. Ада посмотрела на меня и медленно проговорила:
— Мне нужно вернуться.
— А как же те, которые в черном? — я показал в сторону стены, откуда мы едва спаслись. — Мало было?
Аделаида посмотрела в стену и снова выругалась. Потом еще несколько раз пнула глухую к ударам стену.
— Пошли, — я больше не хотел слушать ее ругательства.
— Куда? — вскинула брови Ада.
— Есть хочу. И ты расскажешь мне, что я видел.
Та посмотрела на меня, облизнула губы и кивнула. Мы двинулись не по той дороге, по которой я пришел сюда. Да и это было неважно, нужно было добраться до рынка. По ощущениям было глубоко за полдень, а значит, времени было очень мало.
Мы шли и молчали. Ада не отставала, а я торопился.
— Здесь налево,— пробурчал я, и Ада послушно повернула. Мы вышли на большую улицу, с которой было видно ратушу.
Я вел ее в сторону рынка, туда, где мы могли поговорить. У меня были вопросы, и я хотел услышать ответы.
========== 4. Муж и жена ==========
18 АПРЕЛЯ 1939 года, тюрьма на окраине Будапешта, утро.
Звонок прозвенел. Времени на то, чтобы осмыслить происходящее, не осталось. Сейчас сюда придут надзиратели. Если он не успеет встать — снова будут бить по спине короткими, но тяжелыми палками. По коридору раздавались шаги. Тяжелые, бухающие по тюремной плитке тяжелыми сапогами. Идут. Заключенный быстро встал и попытался привести себя в порядок. Длинные волосы слиплись на лице, и, привычным движением рук убрав волосы, он открыл лицо. Пара старых синяков на лице и теле уже сходила.
Надзиратели были недалеко, всего в паре камер от него. Соседа по камере слева уже неделю как нет. Наверняка что-то сделали с ним. Но сейчас надо думать не о нем, а о себе. Он должен держаться как можно дольше, чтобы спасти жену и вернуть сына и бежать. К камере подошли трое.
— Внимание! Лицом к стене.
Второй отдал следующую команду:
— Руки за спину. Рапорт.
Мужчина набрал в легкие побольше воздуха и отрапортовал:
— Андрис Ковач, осужден Трибуналом по статье «Тунеядство» на два года лишения свободы и исправительных работ.
Третий надзиратель отпер дверь камеры, и в нее вошли два надзирателя. Один застегнул кандалы на руках заключенного, второй положил руку на плечо, резко развернул его и повел на выход. Его вели по длинному, выкрашенному зеленой краской коридору с белыми дверьми камер, таких же, как и у него самого.
— Повезло тебе, Ковач.
Заключённый молчал. Ждал, когда будет продолжение.
— Сегодня увидишь свою жену. Она тоже едет в тот же район на уборку.
Андрис чуть заметно улыбнулся. Он понимал, что встреча будет секундной, но ему только это и нужно. Убедиться, что с ней все хорошо и ей ничего не угрожает. Разговаривать им не дадут. Но это и не нужно.
Впереди показался строй таких же заключенных, как и он. Это понятно. Тех, кто хорошо себя ведет, повезут в Будапешт, на работы. Едва ли не единственное путешествие, доступное заключенным.
На улице было зябко. Да, обычная ранняя весна в Будапеште, но апрель умеет преподносить сюрпризы. Но тюремная куртка была застегнута полностью.
Долго собирались к поездке, надзиратели принимали все доступные меры, чтобы заключенные не сбежали во время исправительных работ. Всех заключенных рассортировали по автобусам. В каждый из автобусов зашло по два охранника с автоматами. Они с презрением посмотрели на своих пассажиров. Через несколько мгновений колонна тронулась. Они выехали с территории лагеря и довольно скоро попали на дорогу, ведущую в город.
Их обоих осудили как «общественно опасных тунеядцев», которые «неизвестным образом обогатились без трудовой дисциплины и жили, напоказ демонстрируя пренебрежение общественными нормами». Серьезных наказаний по этому виду преступлений еще пока не применяли.