– Странно. Думал, ты его знаешь. Это тот самый человек, которого называют левой рукой Хромого. Круг пойдет на что угодно, лишь бы его сцапать. Что скажешь?
– Эльмо, я ничего не знаю о Круге. – Миляга взглянул куда-то поверх крыш. – Намекаешь, что человек, который сидит сейчас на Унылой, и есть Зуад?
– Я этого вовсе не говорил, – усмехнулся Эльмо. – Костоправ, ты что-нибудь такое от меня слышал?
– Конечно нет. С какой стати Зуаду сейчас торчать в Весле, в паршивом борделе? Хромой по уши завяз в неприятностях на востоке, и ему позарез нужна любая помощь.
– Ты понял, Миляга? Но послушай меня. Возможно, я знаю, где Круг может отыскать полковника. Сейчас он для Отряда – враг. С другой стороны, мы для Круга тоже не друзья. Но тут чисто деловое предложение, никакой вражды. Я прикидываю, нельзя ли нам обменять услугу на услугу. Может, кто-нибудь из важных мятежников заглянет в ту дыру на Унылой улице и намекнет владельцам, что едва ли стоит им опасаться тех парней. Понял, куда я клоню? Если Круг заполучит полковника Зуада…
По лицу старика было видно: он сообразил, что загнан в ловушку.
Он был хорошим шпионом, пока мы не имели причин его опасаться. Для нас он был просто стариной Милягой, приветливым владельцем конюшни, которому платили чуточку щедрее, чем полагалось, и о котором говорили не больше и не меньше, чем о прочих, не принадлежащих к Отряду. Он ничего не боялся и не притворялся, просто был самим собой.
– Эльмо, ты меня неправильно понял. Честное слово, я никогда не вмешивался в политику. Мне все едино: что Госпожа, что Белая Роза. Лошадям нужны стойло и корм, кто бы на них ни ездил.
– Тут ты, пожалуй, прав. Извини за подозрительность. – Эльмо подмигнул Одноглазому.
– Те, кого ты ищешь, Эльмо, сейчас в «Амадоре». Советую поскорее туда отправиться, пока никто им не сообщил, что вы в городе. А я, пожалуй, начну наводить здесь порядок.
– Мы не торопимся, Миляга. Но если тебе нужно что-то сделать – валяй.
Миляга посмотрел на нас, потом приблизился на несколько шагов к руинам своей конюшни и вновь обвел нас взглядом. Эльмо равнодушно взирал на него. Одноглазый поднял левую переднюю ногу у своей лошади и проверил копыто. Миляга нырнул в развалины.
– Ты как, Одноглазый? – спросил Эльмо.
– Иду за ним по пятам. На цыпочках.
– Не упускай из виду, – ухмыльнулся Эльмо. – А ты, Костоправ, все записывай. Я хочу знать, кому он принесет весточку. И кому ее передадут дальше. Мы ему такое сказали – разлетится по городу быстрее звука.
– Зуада можно считать покойником с той минуты, когда Ворон назвал его имя, – сказал я Одноглазому. – Или даже с той давней минуты, когда он сделал Ворону что-то плохое.
Одноглазый хмыкнул и сбросил карту. Леденец сдал. Одноглазый выругался:
– Костоправ, я не могу с ними играть! Жульничают!
По улице галопом примчался Эльмо, остановил коня и спешился.
– Бордель уже окружают. Одноглазый, есть что-нибудь для меня?
Список оказался разочаровывающе коротким. Я протянул его Эльмо. Сержант выругался, плюнул и снова выругался, потом врезал снизу ногой по доскам, которые мы приспособили вместо карточного стола.
– Займитесь делом, лентяи!
Одноглазый едва не вспылил, но сдержался.
– Они не допускают ошибок, Эльмо, и прикрывают свою задницу. Миляга слишком долго якшался с нами, ему не доверяют.
Эльмо закружил вокруг нас, топая сапогами и шумно дыша:
– Ладно. Запасной план номер один. Мы следим за Зуадом. Его хватают и прячут, и это происходит у нас на глазах. Отбиваем его в тот момент, когда он уже готов расколоться. Валим собравшихся вокруг него мятежников и открываем охоту на тех, кто в списке.
– А ты, я вижу, решил извлечь выгоду из всей этой истории, – заметил я.
– Да, решил. Как Ворон?
– Похоже, выкарабкается. С инфекцией я справился, и Одноглазый говорит, что наш приятель пошел на поправку.
– Гм… Одноглазый, мне нужны имена мятежников. Много имен.
– Да, начальник. – Одноглазый подобострастно отдал честь.
Едва Эльмо отвернулся, рука колдуна изобразила непристойный жест.
– Сдвинь доски, Пузо, – предложил я. – Одноглазый, тебе сдавать.
Тот не обругал меня, не пригрозил превратить в тритона. Он застыл, немой, как смерть.
– Эльмо!
Эльмо встал перед Одноглазым и заглянул ему в зрачки, потом щелкнул пальцами возле носа. Одноглазый не отреагировал.
– Что с ним, Костоправ?
– Думаю, в том борделе что-то происходит.
Не шелохнувшись, колдун простоял минут десять. Потом остекленевшие глаза закрылись, и он обмяк, словно мокрая тряпка.
– В чем дело?! – рявкнул Эльмо.
– Дай ему слегка очухаться! – не выдержал я.