Поначалу мне казалось, что серые исчезли с улиц. Во всяком случае, они гораздо реже попадались на глаза. Но когда я шла по краю Чор-Багана, поняла, в чем дело. Почти все они стянулись сюда. Наверное, решили: если кто-то из Черного Отряда (бандитов, как называла нас Протектор) и уцелел, то, скорее всего, скрывается среди местных воров и мошенников. Забавно.
Мы с Сари всегда настаивали, что нужно иметь как можно меньше дел с криминальной средой. Одноглазый протестовал, Бань До Транг соглашался, но время от времени нарушал обещание. Что такое криминальная среда? Люди весьма сомнительной нравственности, не имеющие ни малейшего представления о дисциплине. Им ничего не стоит пойти на убийство ради горсти монет, чтобы купить кувшин нелегального вина. Я надеялась, они с серыми займутся друг другом. Может, кто-нибудь забудет правила и прольется кровь. Нам от этого только польза.
Любая прогулка по Таглиосу вскрывает его жестокую суть. Наверное, нигде в мире нет столько нищих. Если бы кто-то сумел увести из города всех обездоленных и дать им оружие, он получил бы армию гораздо больше той, которую собрал Капитан для войны с Хозяевами Теней. Если ты хоть чуточку похож на иноземца или просто состоятельного человека, они накинутся на тебя со всех сторон, как мухи на мед. И все будут давить на жалость.
Недалеко от склада До Транга живет мальчик, у него вместо рук и ног деревяшки, и он ползает, держа кружку в зубах. Каждый калека старше пятнадцати клянется, что он герой войны. Но самое страшное – дети. Часто их увечат умышленно, жестоко деформируя конечности, и продают людям, которые считают несчастных своей собственностью, потому что «кормят» их – раз в несколько дней дают горстку поджаренных зерен.
С недавних пор имеется у этого города загадочное свойство: подонки такой вот жестокосердной породы сами рискуют после свирепых пыток начать карьеру увечного попрошайки. Для этого достаточно лишь на миг утратить осторожность.
Я как раз проходила мимо такого бедолаги. Он худо-бедно мог орудовать одной рукой, ползая с ее помощью. Остальные конечности ни на что не годились. Кости были переломаны, лицо и обнаженное тело покрыты шрамами ожогов. Я бросила ему в кружку медяк.
Нищий промямлил что-то жалобное и пополз. Один глаз у него видел.
Куда ни кинь взгляд, везде кипела жизнь в неповторимой, сугубо таглиосской манере. Все колесницы были увешаны людьми, кроме разве что рикши, нанятого каким-нибудь богачом, к примеру банкиром, сопровождаемым скороходами-телохранителями с бамбуковыми палками, чтобы разгонять прохожих. Многие лавочники сидели прямо на своих крошечных прилавках – просто потому, что не было другого места. Семенили труженики, сгибаясь под тяжестью клади и неистово браня оказавшихся на пути. Люди спорили и смеялись, вовсю размахивая руками. Кому-то приспичивало по-большому, и его просто обходили стороной. Кто-то мылся в сточной канаве – и нипочем ему, что в пяти шагах прохожий решил помочиться туда же.
Таглиос – это насилие над всеми человеческими чувствами, но особенно страдает обоняние. Я терпеть не могу сезон дождей, однако без него город как среда обитания стал бы непригоден даже для крыс. Эндемичные холера и оспа косили бы людей гораздо сильнее, чем сейчас, – хотя дожди приносят с собой малярию и желтую лихорадку. Болезни – самые разные – явление обычное и воспринимаемое стоически.
А еще здесь есть прокаженные, чья участь придает новую глубину таким понятиям, как ужас и отчаяние. Всякий раз, когда я думаю об этих несчастных, моя вера в Бога подвергается самому трудному испытанию. С некоторыми из них я знакома и могу с уверенностью сказать: очень немногие действительно заслуживают столь жуткого наказания. Разве что гунниты правы, и эти люди платят за то зло, которое совершили в прошлой жизни.
Над городом кружат коршуны и вороны, канюки и грифы. С точки зрения этих падальщиков, жизнь прекрасна. Пока не приедут в фургоне мортусы, чтобы собрать трупы.
В поисках лучшей доли люди стекаются в Таглиос отовсюду, им и пятьсот миль нипочем. Но богиня удачи двулика – и уродлива, с какой стороны ни взгляни.
Понаблюдай десяток лет за ее проделками – и у тебя замылится глаз. Забудешь, что жизнь может и должна быть совсем иной. Перестаешь удивляться тому, как много зла способен породить человек одним лишь фактом своего существования.
12
Библиотека, созданная и переданная в дар городу одним из прошлых князей, значительно преуспевшим в коммерции и проникшимся уважением к образованию, восхищает меня: это символ знания, вознесшийся, чтобы пролить свет в окружающий мрак невежества. Едва ли не самые жуткие городские трущобы примыкают к стене, которая окружает территорию библиотеки. Рядом со входом постоянно толкутся нищие. И это, между прочим, странно. Никогда не видела, чтобы кто-нибудь бросил им монету.