Это что, он так шутит? Никогда не угадаешь.
– Давай будем беспокоиться об этом, когда ты начнешь стареть.
– Расправиться с этим типом будет проще простого, Малышка. Он ничего такого не ждет. Хлоп, и нет его. И никто не побеспокоится. Задуши этого козла. И оставь на нем румел. Пусть это будет на совести нашего старого дружка Нарайяна. Он в городе, и нужно поосновательней вывалять его в дерьме.
– Следи за языком, старик.
Одноглазый забулькал, выплевывая скотские ругательства на тысяче языков. Я повернулась к нему спиной.
– Сари? Ты что-то совсем притихла.
– Пытаюсь переварить то, чего нынче наслушалась. Между прочим, Джауль Барунданди был очень огорчен, что ты осталась дома. Пытался забрать из моего заработка и твою долю. Довел Минь Сабредил до белого каления. Я пригрозила, что закричу. Он, конечно, не поддался бы на блеф, не окажись его жена поблизости. Ты уверена, что оставлять в живых библиотекаря не опасно? Если устроить ему «естественную» смерть, никто не заподозрит…
– Может, и опасно, но не исключено, что и выгодно. Шри Сантараксита хочет провести надо мной своего рода эксперимент. Выяснить, способна ли шавка из низшей касты освоить простейшие трюки: перекатываться и притворяться мертвой. Как там Душелов? И что с Тенями? Ты узнала что-нибудь?
– Она выпустила всю стаю. Это просто каприз – ей захотелось лишний раз напомнить городу о своей власти. Она рассчитывала, что погибнут иммигранты, которые ютятся на улицах. По ним никто не заплачет. Перед рассветом домой вернулась только горстка Теней. Мы подержим пленных до завтра.
– Можно было бы захватить еще несколько…
– Летучие мыши, – сказал Гоблин, без приглашения плюхнувшись в кресло.
Одноглазый делал вид, будто дремлет. Хотя по-прежнему крепко держал свою палку.
– Летучие мыши. Они теперь носятся по городу.
Сари подтвердила его слова кивком.
– Помню, перед тем как отправиться на войну с Хозяевами Теней, мы убивали летучих мышей, – сообщил Гоблин. – За каждую нам платили, и на эти деньги даже можно было жить. Мыши шпионили для Хозяев Теней.
Мне припомнились времена, когда безжалостно убивали ворон, считая их «глазами» Душелов.
– Хочешь сказать, что нам до утра лучше не выходить из дому?
– Ум у тебя, старушка, остер, как каменный топор.
– Что Душелов думает о нашем нападении? – обратилась я к Сари.
– При мне об этом не было разговора. – Она придвинула ко мне по столу несколько страниц из старых Анналов. – Гораздо больше ее беспокоит самоубийство адепта Бходи. Боится, что это только начало.
– Начало? Среди монахов могут найтись и другие болваны, желающие себя сжечь?
– Она считает, что могут.
– Мама, сегодня ночью мы позовем папу? – спросил Тобо.
– Пока не могу сказать, сынок.
– Я хочу поговорить с ним.
– Поговоришь. Уверена, он тоже хочет поговорить с тобой. – Судя по тону, она пыталась убедить сама себя.
– Нельзя ли сделать так, чтобы этот туман, из которого вы лепите Мургена, сохранялся все время? – спросила я Гоблина. – Тогда мы смогли бы постоянно поддерживать с ним связь и отправлять его на разведку, когда понадобится.
– Мы работаем над этим.
Он пустился в технические объяснения. Я не поняла ни слова, но не мешала ему болтать. Любому человеку приятно время от времени почувствовать себя спецом в каком-нибудь деле.
Одноглазый захрапел. Это хорошо, но все же стоит держаться подальше от его трости.
– Тобо мог бы постоянно вести записи… – начала я.
У меня вдруг возникло видение: сын летописца наследует дело своего отца, как это происходит в таглиосских гильдиях, где ремесленные навыки и орудия труда передаются из поколения в поколение.
– А я считаю, – заявил Одноглазый, как будто наша беседа на интересующую его тему не прерывалась и как будто он не притворялся спящим мгновение назад, – пора, Малышка, проделать древний-предревний, грязный-прегрязный трюк Старой Команды. Пошли кого-нибудь к торговцам тканями. Скажи, чтобы купил разноцветного шелка. Наделай точно таких же шарфов, как у обманников. И мы будем душить тех, кто нам не нравится, иногда оставляя румел на месте преступления. Так и с этим твоим библиотекарем разделаемся.
– Отличный план, – сказала я. – За одним исключением, и это исключение – шри Сантараксита. Не обсуждается, старикашка.
Одноглазый захихикал:
– Никаких исключений. Человек должен твердо стоять в вере.
– Слишком многие станут пальцами показывать, – сказал Гоблин.
Одноглазый снова хихикнул:
– Но в какую сторону, Малышка? Наверняка не в нашу. Что-что, а лишнее внимание нам сейчас ни к чему. Кажется, никто из наших даже не понимает, как зыбка под нами почва.