– С очередным сообщением?
– Наверняка.
– Жуть какая! Это может оказать сильное воздействие. Раджахарма.
– Радиша тоже так думает. Она разволновалась из-за монаха, который сжег себя.
Вот так всегда. Я трачу месяцы на разработку точнейшего плана в малейших деталях – и вдруг меня затмевает какой-то безумец, которому вздумалось поиграть с огнем.
– Значит, эти чудики-сектанты придумали удачный ход. А может, попробуем снять пенки с их молока? – Одноглазый злорадно захихикал.
– Ты чего? – зыркнула на него я.
– Да ничего, просто сам себя иногда удивляю.
Гоблин, уже собравшийся, чтобы уйти вместе с Ранмастом и Кендо, заметил:
– Ты веселишь сам себя уже двести лет. В основном потому, что больше никто не интересуется такой козявкой.
– Ты теперь лучше спать не ложись, жабомордый…
– Господа, – произнесла Сари мягко, но тем не менее сумев завладеть вниманием обоих колдунов, – может, займемся делом? Мне еще нужно хоть немного поспать.
– Вот именно! – воскликнул Гоблин. – Займемся делом! Если у старого пердуна есть идея, пусть озвучит ее сейчас, пока она не сдохла от одиночества.
– Тебе дали задачу, вот и займись ею.
Гоблин показал язык и вышел.
– Ну давай, удиви и нас, Одноглазый, – предложила я.
Меньше всего мне хотелось, чтобы он уснул, так и не поделившись с нами своими мудрыми мыслями.
– Когда очередной помешанный монах Бходи подожжет себя, сразу же должны появиться наши картинки. «Воды спят», конечно. И кое-что новенькое. «Даже смерть не убивает». Согласись, тут есть тонкий религиозный оттенок.
– Пожалуй, – сказала я. – Проклятие, но что это значит?
– Малышка, не цепляйся ко мне…
Призрак нашего злого прошлого прошептал:
– Я нашел их.
Я не спросила вернувшегося Мургена, кого он нашел.
– Где?
– В Воровском саду.
– В Чор-Багане? Там же полным-полно серых.
– Да, – сказал Мурген. – И они из кожи вон лезут, прочесывая это место.
17
Сари разбудила меня перед рассветом. Терпеть не могу это время суток. Я выбрала военную карьеру, когда город, где я жила, оказался в осаде. Тогда я с утра до ночи твердила себе: как только удастся выбраться оттуда, буду спать до полудня, вдоволь есть непротухшую пищу и никогда-никогда не стану мокнуть под дождем. А пока послужу в Черном Отряде – лучшем из того, что мне доступно.
Вода поднялась на пятьдесят футов. Единственной непротухшей едой были «длинные свиньи», которыми лакомились Могаба и его нары. Если не считать попадавшихся изредка крыс-доходяг и самых слабоумных ворон.
– Ну что такое? – проворчала я.
Убеждена, что даже от жрецов беззаботного старичка Гангеши не требовалось выражать удовольствие, когда их будили поутру, причем гораздо ближе к полудню, чем меня сейчас.
– Мне нужно во дворец, а тебе следует появиться в библиотеке. И еще. Если мы хотим выхватить Нарайяна и девчонку прямо из-под носа у серых, нужно поторопиться с планом.
Что ж, все верно. Но это не значит, что я должна быть в восторге.
Все мы, живущие у До Транга, включая его самого, как обычно, позавтракали вместе. Отсутствовали только Тобо и матушка Гота. Но они и не должны были принимать участия в совещании.
Как и те братья, кто находился снаружи, – Тени все еще рыскали по городу.
– Мы разработали отличный план, – гордо заявил Одноглазый.
– Не сомневаюсь, что все ваши идеи гениальны, – откликнулась я, забирая свою порцию – плошку холодного риса, плод манго и чашку чая.
– Сначала Гоблин напялит свой наряд дервиша и отправится туда. Потом пойдет Тобо…
Доброе утро, Аду, – рассеянно пробормотала я, когда сторож впустил меня на территорию библиотеки.
Меня тревожило, что Гоблин и Одноглазый действуют сейчас самостоятельно. «Это у тебя материнский инстинкт пробудился, – заявили они, показывая свои дрянные зубы. – Прямо как курица, которая боится хоть на шаг отпустить от себя цыплят». Правда, на свете не так уж много кур, вынужденных волноваться из-за того, что их цыплята могут надраться, забыть, чем занимались, и отправиться на поиски приключений.
Аду кивнул в ответ. Сказать ему всегда нечего.
Очутившись в библиотеке, я рьяно взялась за дело, хотя до меня пришла всего пара копиистов. Иногда Дораби удается сосредоточиться не хуже Савы. Это помогает отвлечься от тревог.
– Дораби? Дораби Дей Банержай?
Я медленно вынырнула из сна, изумляясь, как это меня угораздило уснуть на корточках в углу. В такой позе обычно сидят гунниты и нюень бао, но не веднаиты, не шадариты и не остальные, принадлежащие к малочисленным этническим группам. Мы, веднаиты, предпочитаем сидеть со скрещенными ногами на полу или на подушке. Шадариты любят низкие кресла или стулья. Если у шадарита нет хотя бы самого примитивного стула, это считается признаком бедности.