Выбрать главу

Скатившись с невысокого холма, я влетел в ложбинку, где пузырилась жидкая грязь. Фигура на минуту скрылась из виду. Поднявшись же на вершину другого холма, я не увидел никого, кроме нескольких ворон, круживших без всякого смысла. То, что я тогда произнес, до крайности расстроило бы мою матушку.

Я продолжал скачку, пока не достиг того места, где фигура маячила в последний раз. Осадив коня, спешился и принялся искать следы. Следопыт я такой же знатный, как и наездник, однако на столь мокрой земле не могли не остаться отпечатки. Если, конечно, я не сошел с ума.

Следы я, конечно же, нашел. И ощущение того взгляда меня не оставляло. Но искомой твари не было нигде.

Я был напрочь сбит с толку. Даже если допустить участие волшебных сил, как удалось незнакомцу скрыться? Вокруг ни бугорка, ни кустика.

Тут я заметил ворон, кружащих в четверти мили.

– Ладно, сукин ты сын. Сейчас посмотрим, быстро ли бегаешь…

И снова напрасная скачка.

Так повторилось трижды. Я гнался – и не приближался. В последний раз остановился на низком гребне, откуда был виден лес этак в сотню акров. Спешившись, я стал рядом с жеребцом. Мы оба смотрели на лесок. Дыхание коня, как и мое, было рваным.

– Тоже устал? – спросил я.

Вот уж не думал, что такое чудище способно выдохнуться.

Посмотреть было на что. Столько воронья разом я видел разве что над полем недавней битвы.

За свою долгую, в странствиях и познании проведенную жизнь я слыхал с полсотни легенд о населенных призраками лесах. Чащобы всегда глухие, темные и древние, деревья там почти все мертвы, их ветви – словно руки скелетов, воздетые к небесам. Этот лес, пожалуй, был похож только по густоте, однако, судя по ощущениям, призраков в нем хватало.

Накинув поводья на луку, я вытащил из седельных ножен меч и направился к лесу. До него было около четверти мили. Жеребец побрел за мной, футах в восьми, едва не касаясь ноздрями земли, словно принюхивался к следу.

Больше всего ворон оказалось над середкой леса. Я уже не слишком доверял собственным глазам, однако там, среди деревьев, приметил темное приземистое строение. Приближаясь, я все убавлял шаг, – должно быть, какая-то доля здравого смысла у меня еще оставалась. Эта самая доля и подсказывала, что для подобных деяний я не гожусь. Не родился я воинственным рыцарем, которого хлебом не корми, а дай пробраться в логово зла.

Нездоровое любопытство – мое проклятие. Презрев доводы рассудка, оно тащило меня за бороду вперед.

Мне встретилось дерево, описанное во многих легендах: древнее, полузасохшее, в мой рост толщиной. Словно часовой, возвышалось оно над лесом по крайней мере футов на тридцать. Его подножие окружали кустарники и молодые деревца высотой мне по пояс. Я сделал остановку и прислонился к его стволу. Решал, то ли продолжать путь, то ли, наоборот, удержаться от неосмотрительных поступков. Жеребец шел, пока не уткнулся мордой мне в плечо. Я обернулся…

Последовало краткое змеиное шипение, а следом – глухой удар по дереву.

С отвисшей челюстью взирал я на стрелу, еще дрожавшую в трех дюймах от моих пальцев. И уж совсем собрался броситься наземь, но тут сообразил, что стрела эта предназначалась вовсе не для моей груди.

Наконечник, древко и оперение – все было чернее сердца жреца. Покрытое чем-то вроде эмали, в дюйме от наконечника древко было обернуто белым. Выдернув стрелу, я поднес ее к глазам и прочел адресованное мне послание:

«Еще не время, Костоправ».

Написано на диалекте Драгоценных городов.

Интересно.

Пожалуй, и впрямь еще не время.

Я содрал бумагу с древка, скатал в шарик и забросил в кусты, а затем огляделся в поисках стрелка. Разумеется, вокруг никого.

Вложив стрелу в свой колчан, я вскочил в седло, развернул коня и шагом двинулся вперед.

Мелькнувшая в воздухе воронья тень заставила меня поднять глаза – и увидеть семерых смуглых карликов, поджидавших на вершине холма.

– Все вам, ребята, неймется…

Я снова спешился, достал лук, надел тетиву, вынул из колчана черную стрелу и двинулся по склону, прикрываясь конем. Карлики развернули своих игрушечных лошадок и поехали ко мне.

Приблизившись на удобное расстояние, я высунулся из-за коня и выстрелил в ближайшего. Стрелу он увидел и попытался увернуться, чем только навредил себе. Я метил в шею пони, а стрела пронзила ногу всадника, достав и животное. Пони взбрыкнул и понесся, волоча за собой хозяина, чья нога застряла в стремени.