Наутро, вооружившись удочкой Сивы, мы побрели на верхний конец озера. Странная это была удочка. Тонкий, в два человеческих роста шест, из перекрученного узлами дерева. Судя по тому, что древесина высохла до состояния камня, шест был едва ли не старше нас обоих. Оставалось полной загадкой, откуда Сива его откопал. Все деревья здесь были кривыми и низкими. Туман не давал им расти. Эх, немало в этом сером человеке скрывается загадок. К концу шеста был привязан тонкий шнурок из скрученных человеческих волос, у основания шеста - черных, пожалуй собственных Сивы, а к концу абсолютно белых. Вместо привычного бронзового крючка привязанная поперек короткая заточенная с обоих концов косточка. Мало верилось, что на такую снасть что-то попадется – но выбирать не приходилось. Алекс смотрел на удочку с неприкрытым подозрением, но от комментариев воздерживался. Тоже понимал, что это наш единственный шанс разжиться секретом поиска камешков редония. Пристроившись на крутом берегу, я закинул крючок подальше и настроился ждать. Алекс сел сзади, прислонившись спиной к моей спине, и задремал. Разговаривать не хотелось.
Озеро было мутным, и начинку я не видел. Я надеялся, что если рыба будет достаточно крупной, я и так пойму что она проглотила яблоко. А мелкая рыба на мою снасть клюнуть просто не сможет. Слишком велика наживка и крючок.
Наживка. В роли нее, конечно же, выступало яблоко. Больше ничего съестного в долине не водилось. Неделю назад придя в долину, мы недоумевали – чем же питаться в этом проклятом богами месте, но оказалось, что еды здесь прорва. Яблони плодоносили круглый год. На одних только-только распускались цветки, с других уже валились на землю крупные плоды, облепленные толстым слоем вонючей плотной слизи. Но именно упавшие на землю плоды никто не ел. Это почему-то считалось дурным тоном. Яблоки драли прямо с веток и, очистив от слизи, ели и на завтрак и на обед и на ужин. Есть можно было и вместе со слизью, но от нее и так не слишком приятные на вкус яблоки становились абсолютно отвратительными. Прежде чем в первый раз взять в рот бурый пахнущий гнилью комок я голодал дня три-четыре. Но под конец желудок начал переваривать сам себя и я сдался. Постепенно привыкнув, я уже не замечал ни вкуса ни запаха. Просто набивал живот и запивал не менее отвратительной водой из ручья. Такое же яблоко я насадил на крючок. Разломил его на половинки и насадил их с двух сторон, пока не показались острые концы косточки. Ничего более пристойного я придумать не смог. Под весом камешка, привязанного чуть выше яблока, наживка быстро ушла на дно. Оставалось только ждать.
Озеро выгибалось вокруг одиноко торчащей скалы. Бараки были за скалой, но благодаря туману я различал их очертания. Туман искривлял окружающее пространство, позволяя порой видеть дальше и под углом недоступным в нормальном месте. Хотя в обычно туман наоборот застил все, сужая видимый мир до границы вытянутой руки.
Не знаю, сколько прошло времени. Наверно от скуки я, как и Алекс, задремал и упустил момент, когда рыба клюнула. А рыба была явно не маленькая - вырвавшееся из моих рук удилище рванулось в озеро. Я едва успел ухватиться за конец. Удочку мотало из стороны в сторону. Стоя на коленях над самым обрывом я едва удерживал шест в руках. Шнурок на конце натянулся и звенел на ветру.
Алекс скакал рядом, не зная как помочь. Я завис в слишком неудобной позе над крутым откосом, и ему было не ухватиться. Он богохульствовал, скакал по берегу – но это ничуть не помогало. Я же, стиснув зубы, пытался тянуть удочку на себя. Наконец Алекс, обхватив медвежьей хваткой меня поперек живота, потащил вместе с удочкой. Дело пошло. Вскоре он уже смог перехватить шнурок и поволок рыбину в одиночку. Теперь уже я скакал в нетерпении по берегу. Вдруг веревка резко поддалась. Алекс, ошалев, свалился на спину, а на него из воды полетело нечто. Длинной с мою ногу и примерно такой же толщины. Длинное тело извивалось в воздухе, разбрызгивая во все стороны слизь и воду. В довершение всех бед упала рыбина прямо на Алекса и вцепилась ему в бок мертвой хваткой. Алекс заорал как ошпаренный.
- Сними это с меня! Аааа! Как больно. Да сними же ее, она меня сожрет!
Катаясь по земле, вцепившись в скользкое тело, он пытался отодрать его от себя. Я тоже пытался хвататься за хвост рыбы и помочь, ну руки соскальзывали. В не себе от злости и страха за друга, я схватил первый попавшийся крупный камень и стал колотить по голове рыбины. Получалось не очень, и большая часть ударов досталась не рыбе, а Алексу, но, наконец, мне повезло. Камень раздробил голову чудовища, и пасть слегка разжалась. Алекс отшвырнул от себя гибкое мерзкое тело и, зажав ладонями кровоточащий бок, дико заржал. Я сидел рядом на коленях с камнем в руках, и ржал не меньше спасенного друга.
Напряжение спало. Кое-как успокоившись, мы уселись возле добычи.
- Что это ты, Семен, поймал. Мы же вроде за рыбой собирались, а не чудовищ изводить.
- Сам не знаю. Впервые такое вижу. Приснилось бы мне такое ночью – проснулся бы с мокрыми штанами.
- И не говори. Ну и страшенюка.
Алекс вооружился палкой и разжал чудовищу пасть. Потянуло тиной и чем-то кислым. Зубы росли неправильными рядами, чуть ли не по всей пасти.
- Ужас. Такой твари в воде попадись – живым точно не выбраться. Понятно, почему Сива попросил ее поймать. Его бы эта рыбина самого сжевала. Сволочь. Хоть бы предупредил. Этот туман меняет здесь все. Деревья. Камни. Воздух. Рыбу. И людей тоже, судя по старожилам и по Сивее. Я все жду, когда он за нас примется. В кого мы превратимся, не представляю. Только бы не в таких же вот. – Я ткнул ногой в мертвую рыбину.
- Да уж. Ладно, Семен, твоя добыча – тебе ее и нести. Я удочку понесу. - Алекс забросил снасть на плечо и, зажимая кровоточащую рану, поковылял в сторону бараков. Я же ухватил рыбину за хвост и поволок за собой. Класть ее на плечо не хотелось. Не то чтобы страшно, но как-то неприятно. Лучше пусть по земле тащится.
Сива поджидал нас у крайнего барака. Завидев, как спускаемся с холма, он рванул в нашу сторону чуть ли не прыжками. Проигнорировав и меня и Алекса, сразу ухватился за рыбину. Прижав вонючее тело к груди единственной рукой и культей, уже не отпускал. Меня на это меня еще больше разобрала злоба.
- Забирай свое чудовище. И скажи-ка мне мерзкая сволочь, ты знал, что это не рыба, а мешок с зубами?!
- Ура! Рыбка! Конечно, знал.
- А почему не сказал?! Она чуть не сожрала моего друга!
- Вы большие и сильные. А Сива маленький и однорукий. Сивее такую рыбу ни за что не поймать. Но я знал, что ты с ней справишься. Я в тебя верил.
Если бы не мы, этот гад наверно прямо тут бы в нее вцепился остатками зубов. Бок Алекса болел все больше, и от этого доброжелательности в нем не прибавлялось:
- Гнида ты, Сива. Хоть каменная, но гнида. Мы свою часть уговора сделал – рыба у тебя. Теперь покажи, как искать камни.
- Подождите тут чуток. Я рыбку спрячу и все вам покажу. – Он заковылял к бараку. Мы сели на землю. Он вернулся еще раз – забрал удочку и тоже уволок в барак. Потом прибежал, схватился за голову и убежал обратно перепрятывать рыбу. И только после пятого возвращения мы двинулись к полю камней.
- Вот покажи. Ты как их ищешь. Покажи – не стесняйся.
- Задолбал. Ты видел вчера, как я их ищу. Рассказывай в чем секрет.
- Нет, ты встань на коленочки, и покажи Сиве, как ты камешки ищешь. Иначе ничего не поймешь.
Вечер был на носу и туман сгущался. В его желтовато-молочной толще морда Сивы казалось еще противнее. Но я не хотел уступать. Мы бы еще долго препирались, если бы не тусклый голос сидевшего прямо в грязи Алекса. Ему на глазах становилось все хуже и хуже.
- Семен, хватит выделываться. Лезь в грязь и покажи.
Только из сострадания к его мучениям я сдался и прыгнул с камня в жижу. Встав на колени, я стал рыться в мерзком черном месиве, выискивая редоний. Но конечно каждый вытащенный комок после обтирания оказывался обычной галькой. Сива плюхнулся на колени рядом и, тыча мне культей чуть ли не в нос, зачастил.
- Вот так и ищешь? Просто роешься в грязи и ищешь?
- Да так! Ты доволен?
- Ага. Ага. Так все дураки и ищут. А теперь закрой глаза и найди в грязи камешек.