Напротив нее на коленях сидела молодая девушка. Довольно красивая, по меркам черных. Из одежды на ней не было ничего, но это ее ничуть не смущало. Она безучастно смотрела в черное небо. Было похоже, что она находиться под действием какого-то сильного наркотика. За ее спиной стояли два рослых война, в набедренных повязках. Наверняка они девчонку и привели.
Последнего человека в этой компании и человеком то назвать было сложно. В плаще из шкур, с деревянной маской на лице он был похож на чудовище, вылезшее из подземного мира. Громко подвывая гортанным голосом, он скакал вокруг старухи и девушки. Изредка подскакивал то к одной, то к другой и вырывал из их голов по пучку волос. Крутил их в руках, ревел, скакал и напоследок пихал в горшок, стоящий на маленьком костре. Так продолжалось довольно долго, шаман скакал, старуха кашляла, войны и девушка были неподвижны. От скуки и чтобы не заснуть я начал считать количество ног у белого паука нарисованного на лысой голове шамана. И вдруг он замер прямо у своего котла. Как по команде смолкли барабаны. Шаман подошел к одному из воинов, схватил его за шею, нагнул и повел к горшку. Дальнейшее меня несколько ошарашило. Наклонив война, над самым горшком черный монстр выхватил откуда-то из кучи навешанных на нем шкур костяной нож и перерезал здоровяку горло. Кровь фонтаном брызнула в горшок. Дергающееся тело шаман оттолкнул в темноту и опять завыл, помешивая ножом в котле. Я видел, как вздрогнул второй воин, сдается мне, они до конца не знали, кто из них двоих добровольно пойдет на заклание. Шаман понюхал свое варево, и даже лизнул его с кончика ножа. Видимо остался доволен - спрятал нож и достал деревянную ложку на длинной ручке. Опять затрещали барабаны, но уже не так громко и выводя какой-то более сложный ритм. Зачерпнув ложкой кипящей жижи шаман поднес ее сначала старухе, помог выпить. Вторую ложку он с помощью оставшегося воина влил в рот оцепеневшей девушке. Потом уселся на труп собственноручно зарезанного человека и принялся ждать. Долгое время ничего не происходило, но вдруг тело старухи выпрямилось, будто в нее вставили кол, она раскрыла рот, и из него вырвалось искрящееся темное облачко. Словно живое по сложнейшей траектории долетело до головы девушки и втянулось в глаза, уши, нос. Как только последняя капля серого вещества втянулась в девушку, старуха мешком упала на землю и больше не двигалась. Шаман подошел к девушке и, низко поклонившись, помог ей подняться. Та больше не выглядела безвольной куклой. Склонившись над телом старухи, сняла украшения и надела на свою шею. Так же поступила и с перьями. Вдруг тело бабки забилось в судорогах, и в точно таких же судорогах забилась девушка. Она бы упала, если бы ее не подхватил воин. Шаман схватил с земли сучковатую дубину и одним ударом размозжил дергающейся у его ног старушенции череп. Девушка обвисла на руках рослого, но быстро встрепенулась. Барабанщики замолкли, подняв деревянные колоды, обтянутые кожей, взвалили их на плечи и потянулись в сторону леса. За ними ушли воин и девушка, опиравшаяся на его плечо. Последним ушел шаман, гася за собой факелы.
Я отполз чуть назад и повернулся к Доре. Сначала мне показалось, что она просто спит. Окликнув ее и не получив ответа я прикоснулся к нежной щеке. Тело почти успело остыть. Желтая лихорадка убивает очень быстро. Впервые за много-много лет я заплакал. Сначала аккуратно вынул кольцо из ее головы, завернул в чистую тряпку и убрал на дно дорожного мешка. Положил тело на спину, обсыпал толченым редонием. Я держал его именно на такой случай. Высек искру огнивом и отскочил. Огонь занялся сразу, охватил все тело и скоро на земле остался лишь серый пепел.
- Прощай девочка.
Я переночевал тут же, у собранного в кучку пепла, а с первыми лучами солнца двинулся в обратный путь. Храм сделал правильно, что послал сюда хрониста. Только я, с моей совершенной памятью, смогу рассказать о каждой детали, воспроизвести каждый звук и каждое движение ритуала переселения души, ритуала Кху - как зовут его местные, и тогда смерть Доры будет не напрасной.
Джунгли пропали разом. Только что я чужими глазами смотрел на мокрые корни под ногами, и тут же вижу деревянный настил почти у самого моего носа. Отвратительно воняющая лужа растеклась у лица. Видимо во сне меня вырвало. Не менее отвратительная лужа разлилась у ног - еще лучше. Вдобавок обмочился. Взяв горшок, я перевернул его над лампой. Остатки редония высыпались, вспыхнули и унесли меня в новое путешествие.
Сон четвертый. Последняя ночь с Хельгой.
Туман изредка пробовал заглянуть в окно, но, только втянув щупальца, пугался и убегал обратно. За то там за окном он стоял сплошной стеной, скрывая и лес и горы и проходящую внизу дорогу. Где-то внизу раздавались голоса, кто-то ругался. Изредка где-то в глубине тумана лаяла собака.
- Почти как в долине, только не желтый - я вытянул руку в окно и попытался схватить белесый клок пожирнее. Туман дернулся - не дался. - Точно как в долине. Такой же живой. Как думаешь, почему он меня боится?
- Потому что ты сильнее. Туман умный, он чувствует это. А может испугался твоего вида. - Хельга засмеялась и завернулась в одеяло до самого подбородка. Было очень непривычно смотреть на ее голову без единого волоска, зато с впившимся как живое кольцом. Мы целый день провалялись в постели, изредка прерываясь на еду, но я так и не смог привыкнуть.
- Расскажи еще раз, что тебе снилось.
- Я уже рассказывал много раз. Сначала ты, потом этот, хронист. Сначала на каком-то острове потом в джунглях.
- Да-да. В джунглях. Я помню. Жрецы потом пытались воспроизвести ритуал переселения душ, угробили кучу народа, но так ничего и не получилось. Во всех трех снах есть какой-то смысл.
- Я тоже так думаю. И даже уже, кажется, разобрался какой.
- Расскажи. - Хельга села, обняв колени. Одеяло сползло, обнажив красивую грудь.
- Нет. Не хочу сейчас ничего объяснять. Мой разум роется в твоих воспоминаниях и воспоминаниях жреца, пытается найти способ достать Первого.
- Я тоже сон? - Она ухмыльнулась весьма лукаво.
- Нет. Да. Не знаю. Может и сон, но слишком реальный. Не хочу думать, что это сон. - Я присел на край кровати и, сунув руку под одеяло, поймал ее за лодыжку.
- У меня есть к тебе просьба.
- Я исполню любую. - Я продвинул руку еще чуть-чуть выше.
- Я знаю. Но я серьезно. Когда все закончиться привези мое кольцо на остров между Ялом и Иредосом. Он такой маленький и почти пустой, легко найдешь.
- Зачем?
- Просто привези.
Туман ворвался в комнату, схватил меня за голову и потащил в окно. Запах у тумана был ужасный.
- Привези... - Она попыталась удержать меня за руку, но туман был сильнее.
Мумр, стоя на коленях, бил меня по лицу, шипя как рассерженная дикая кошка.
- Дурак, идиот, дубина, наркоман недоделанный. Убить себя решил?!
- Тише, пожалуйста… - Я попытался поймать замахнувшуюся руку, но промазал. Ладонь с треском обрушилась на уже горевшую огнем щеку.
- Ты сколько здесь вынюхал?! С ума сошел?! А если бы я не пришел?! Сдох бы?!
- Не ори, ну, пожалуйста. Я бы ничуть не жалел, мне там было хорошо.
- Не сомневаюсь. Чего щуришься? Посмотри, во что ты превратил каюту. - Я зажмурился еще сильнее.
- Не буду, а тот тут станет еще хуже.
Мы стояли у перил. Мумр любовался рассветом, я пытался сдержать тошноту. Новый плащ попахивал немытой шерстью, но это было лучше, чем собственный вчерашний ужин, вдобавок переваренный.
- У меня к тебе есть вопрос?
- У меня наркоты нет. - Он даже руки скрестил
- Ну тебя. Мне было нужно отпустить голову в свободное плавание. И я сделал это.
- Чуть не убив себя.
- Просто не рассчитал. А потом не мог остановиться. Вопрос!
- Ну?
- Ты знаешь, что такое ритуал Кху? – С таким же успехом я мог огреть его дубиной между глаз.
- Откуда ты о нем знаешь!? Это самый страшный секрет моего народа! - Глаза Мумра чуть не выскакивали из орбит.
- Успокойся. Ваш секрет никому не интересен. А ты его сможешь провести?
Мумр замер, свесился за борт, рассматривая воду. Потом резко выпрямился.
- Смог бы. Думаю, смог бы, но есть проблема. - И показал мне ладони в тонких кожаных перчатках.