- Тогда другой вопрос, а человеческая жертва обязательна?
- Нет, хоть петуха зарежь. Или просто пообещай это сделать. Только тогда связь с родным телом не прервется. И в новом теле душа будет только гостем.
- Объясни.
- Если заварить не на человеческой крови в любое мгновение душу можно вернуть, стоит причинить телу достаточно сильную боль или позвав правильным образом. А в новом теле ты сможешь все видеть и слышать, но не сможешь даже пальцем пошевелить.
- Мне это подходит. Скажи капитану, что мы возвращаемся.
- Что ты задумал? - Мумр выглядел жутко озадаченным.
- Неважно. Не сейчас. Все позже - иди.
Я свесился за перила. Меня все-таки вырвало.
Глава 32
За две недели Ном ничуть не изменился, хотя с чего ему меняться. Прибавилось стражников патрулирующих каналы – но и это было в порядке вещей, все же дворец императора рядом. Да и это почти незаметно. В храме знали, что напасть на Первого пытался жрец – не заметить мое кольцо девка не могла, как бы она не была напугана. Поэтому стражники присматривались только к людям с накинутыми на голову капюшонами. Особо подозрительных просили обнажить голову. Еще на корабле я попросил у капитана просторную белую тунику без капюшона и теперь плыл в наемной лодке, высоко задрав подбородок и выпятив для пущего эффекта нижнюю губу. Двум жрецам и сопровождающим их стражникам, досматривающим все лодки, проплывающие по портовой улице, визгливым голосом заявил, что направляюсь с особым поручением в храм. Мне поверили, и не могли не поверить, им хватало взгляда на дно нашей посудины. Там весь спутанный веревками, в изодранной тунике с красными пятнами лежал грустный Мумр. Черный выходец из джунглей в лодке жреца снимал с меня малейшее подозрение. Мне даже пытались выделить провожатого, но я скоромно отказался. Лодочник молча смотрел в небо и не проявлял ко всему происходящему ни малейшего интереса. Два золотых грели его намного больше, чем сухая благодарность стражи. Распрощавшись со жрецами, мы быстро доплыли до дома Ксандро, благо утренние улицы были почти пусты.
Ксандро был совсем плох. Он перебрался из своих шикарных апартаментов в маленькую спальню с окнами во внутренний двор. В большой до пола проем было видно засохшее дерево, стоящее посреди воды, и множество белых ленточек привязанных на его голые ветви. На высохшем сером лице патриция остались лишь одни невероятной голубизны глаза. Они нисколько не выцвели, как бывает у больных, а высохшее лицо лишь подчеркивало их красоту.
Увидев нас, Ксандро приподнялся на подушках, предложил присесть у изголовья кровати на низенькую деревянную скамью. Тронув меня за ладонь, другой рукой, нетвердой и трясущейся показал на дерево за окном.
- Видишь эти ленты. Я прошу их завязывать каждый раз, когда отчаиваюсь ждать. Смотри, сколько их появилось за все эти годы. Мне это помогает. Когда ты уехал я приказал завязать две ленты, за тебя и за меня. Скажи, нам это помогло?
- Да, Ксандро, нам это помогло. У меня есть план. Но он почти невыполнимый и мне нужна твоя помощь.
- Ничего невыполнимого не бывает, а помощь ты получишь любую, ты и так это знаешь. Какого рода помощь тебе нужна?
- Информация. - Взяв со стола маленький колокольчик, Ксандро позвонил. Из внутренней части дома послышались шаги и вошел сгорбленный старик.
- Это Кьерри, мой самый верный друг и помощник. Он надолго уезжал из города, а теперь вернулся. И это очень хорошо. Никто другой не сможет помочь тебе с информацией лучше, чем он.
- Что хочет знать господин? - Кьерри подсел прямо на постель Ксандро по другую сторону от нас. Голос его был глух как завывание ветра в заброшенном каменном доме.
- В комнате жреца я видел гетеру - рыжую, не слишком красивую девку. Я хочу знать кто она.
- Это не сложный вопрос. Кое-что я знаю и так, но лучше уточнить. Я зайду к вам вечером, и все расскажу. А теперь прошу оставить нас наедине с Ксандро, нам нужно обсудить дела.
- Конечно.
Мы попрощались со стариком и прошли в свою комнату. Утомленный дорогой шаман завалился спать. Я же не мог уснуть. Во мне кипела энергия, хотелось прямо сейчас идти в храм и, разрывая всех охранников голыми руками, добраться до жреца. Умывшись холодной водой, я успокоился. Послонявшись по дому, все-таки решил сделать один визит.
В середине дня рынок рабов кипел. Кричали покупатели, истошно вопили продавцы, рекламируя свой товар. Где-то спорили из-за цены, где-то спорили просто, чтобы поспорить. Понравившихся рабов спускали в лодки, тут же тащили новых. От одного вида всего это хотелось убежать, скрыться, не видеть творящийся ужас. Но я пересилил себя. Жестами показав моему глухому лодочнику дожидаться меня на месте, я поднялся на плавучую пристань. С нее на галеры вела широкая, но крутая лестница.
Давешнего торгаша я в этот раз нашел у его клетки. Толстяк рекламировал товар противным визгливым голосом, тыча грязной пятерней в раба, о чьих мнимых достоинствах он в данный момент врал. Покупателей возле клетки было немного. Завидев меня, торгаш неискренне обрадовался.
- О, господин жрец, рад вас видеть.
- Что-то не вижу в твоих глазах радости. - Он смутился, и маленькие его глазки забегали в поисках, куда бы увильнуть от столь нежеланного покупателя. Не давая ему возможности испариться, я по-дружески приобнял его за плечи.
- Пойдем, есть деловой разговор.
- Хорошо, я всегда с радостью.
Мы отошли за выпирающий как гнилой зуб кусок не до конца разобранной носовой надстройки. Она скрыла нас от заинтересованных взглядов слоняющихся по палубе людей. С воды же нас заметить было сложно - высокий борт перекрывал обзор. Загнав торгаша в угол между стеной надстройки и бортом, я облокотился на груду ящиков – покалеченная нога до сих пор побаливала.
- У вас ко мне какое-то дело, господин? - Загнанный в тупичок толстяк елозил и заламывал руки. На низком лбу выступили огромные тяжелые капли пота. Боялся он храма. Что-то было не так в его темной душонке. Знать бы что.
- Да. Мне нужен раб.
- Еще один? Тоже черный?
- Угу. Именно черный.
- Очень, очень жаль, господин, но не осталось ни одного. Всех что были, выкупил храм. Да вы и сами об этом должны знать. - Он не врал, это было видно по вылезшими из орбит глазам.
- Мне нужен необычный черный раб. Мне нужен мертвый черный раб.
- Мертвый? – От усилий хоть что-то понять он даже перестал бояться.
-Угу, мертвый. Но свежий.
- Но откуда? - Глазки его опять забегали, выдавая ложь с потрохами.
- А мне без разницы откуда. - Достав из мешка на поясе горсть золотых монет, я бросил их под ноги. Торгаш как голодная собака упал на колени, заметался по палубе, выискивая раскатившиеся желтые кругляшки. Собрав все, сел, прижав их к груди. Я наклонился к его обезумевшей от вида золота роже.
- У меня будет мой раб?
- Да, господин. Непременно, господин.
- Ну, вот видишь. Сразу все и нашлось. Куда вы выкидываете мертвых рабов?
- Сваливаем в воду, в трюме, в дальний угол. Потом вывозим, когда большая лодка подвернется.
- А что же вы их до смерти то морите, продали бы по дешевке. - Морда торгаша расплылась в идиотской улыбке.
- Дак ведь зачем самим себе цену то сбивать.
- Гнить вам всем после смерти на черной луне, живодеры. Слушай. Все тело мне не нужно, только кисти рук. И найди посвежее, чтобы не сильно разложились.
- Хорошо, господин. - Взгляд его прояснился, золотое опьянение отступало.
Спрятав монеты в кожаный мешок висящий на груди, а мешок под грязную тунику он поднялся на ноги.
- Вы идите в свою лодку, я вам все принесу.
- Хорошо. Я подожду.
В лодке я просидел довольно долго, и уже стал сомневаться, не надул ли меня случаем толстяк. Но он развеял мои сомнения, появившись на лестнице. Я высунулся из-под полога и подозвал его, помахав рукой. Забравшись в лодку, он протянул мне грязный, заляпанный чем-то черным мешок.
- Вот, все как вы просили.
Я молча развязал спутывающую горловину веревку и высыпал содержимое на лавку. Пять штук черных обрубков вывались неровной кучкой.
- Я принес не пару, а побольше, мне же не жалко.
- А чего они местами поедены и разбухшие какие-то?
- Дак, у нас там рыбки завелись. В воде же трупы храним, чтобы не воняли.
Я сгреб все обратно в мешок, завязал.