Молодость брала своё. Не выдержав в конце концов искушения, впился Володарь устами в жаркие губы красавицы-гречанки. Она ухватила его за руку и увлекла за собой в соседний покой, посреди которого размещалось просторное ложе.
— Раздевайся и ложись, — шепнула Таисия.
Почти до рассвета предавались они сладкому греху.
После, уже в предутренней мгле, они долго лежали молча, оба уставшие от ласк. Гречанка ровно дышала, доверчиво уткнувшись лицом Володарю в плечо.
«Вот мечтал её увидеть, что греха таить. Ещё в Перемышле мечтал, чтоб случилась ночь эта, — думал Володарь, глядя на чадящий на ставнике глиняный светильник. — Господи! Сколь она красна! И неутомима на ласки! Вот если бы я не был князем, я бы женился… Она быстро состарится, превратится в седую беззубую старуху-ведьму… Что за мысли?! Теперь я понимаю отца… Вслед за ним я приду сюда снова, в эту опочивальню… А потом, что потом? Где гордость княжеская? Игоревич?! Что брать с него пример? Или Ратибор был прав, назвав его дрянью и мразью?! Это он так сказал с досады…»
Мысли снова путались, сам не заметил молодой князь, как заснул. Пробудился он уже в разгар дня. Таисия полусидела-полулежала рядом и, держа в руке перо, с тихим смехом щекотала ему шею и грудь окрест сосков.
Всё ещё обнажённая, с гладкой кожей, она была прекрасна.
— Пора вставать, — протянула она. — Тебя ждут дела. Приходил хазарин… — Таисия задумчиво приставила палец к подбородку, стараясь вспомнить имя. — Халдей.
Она набросила на плечи лёгкий халатик, перетянула пояском осиный стан.
— Надо ж. И тут сыскал! Никуда-то от него не укроешься, — проворчал Володарь, с удивлением качнув головой.
Нехотя поднялся сын Ростислава с ложа, зевнул, перекрестил рот, стал медленно одеваться. Спросил, глядя на довольную гречанку:
— Чем ты живёшь, женщина? Время от времени ублажаешь по ночам мужчин? Тебе платят за это?
Спустя мгновение он понял, что обидел её. Щёку больно обожгла хлёсткая оплеуха.
— Думаешь, с тобой я тут, так и со всеми! — возмущённо воскликнула Таисия.
— Прости, сказал глупость. — Володарь виновато потупился.
— Хорошо, прощаю на первый раз. Но впредь такого не потерплю! — решительно заявила гречанка. — Если хочешь знать, я отвечу. Я ведь была замужем, имела детей. Уже после твоего отца. Кое-какие сбережения мне остались от покойного родителя и мужа — они вели торг на море, плавали в Царьград и даже в Мессину, на Сицилию. Попали в плен к норманнским пиратам, оба погибли. Я осталась одна, потому как двое моих детей умерли во время чумы. У меня есть два небольших судна, две хеландии. Они возят товары к вам на Русь. Тем и кормлюсь. Ещё твой отец… Он осыпал меня серебром. Но то серебро… Я верну его тебе и твоим братьям… Оно не моё…
— Ничего от тебя нам не надо. Прости ещё раз. Был с тобою груб, — виновато опустив голову, промолвил Володарь. — Прошу об одном — разреши прийти к тебе ещё.
— Ты князь и испрашиваешь позволения? — Уста Таисии тронула улыбка. — Приходи. Буду рада, — добавила она как-то буднично просто.
Они расстались на каменных ступенях старенького крыльца. Кликнув заспанного гридня, который провёл ночь в погребе, где вместе со старым слугой гречанки, бывшим моряком, вдоволь отведал доброго вина и услышал немало занимательных историй, поспешил Володарь на княж двор.
ГЛАВА 13
Густой камыш плотной стеной покрывал низкие берега Гипаниса[117]. Проводник-хазарин уверенно вёл князей и их спутников через заросли, обходя топкие болотистые места.
— Здесь много диких кабанов! Большая охота ждёт архонтов! — говорил он, скаля в льстивой улыбке крупные зубы.
Подобострастие хазарское Володарю с Давидом уже порядком наскучило.
«Вот лебезят, в ноги падают, а случись какая беда — тотчас разбегутся», — думал Володарь, с неодобрением посматривая на широкую спину хазарина, раздвигающего стебли высокой травы.
Открылось небольшое озерцо, под лучами солнца оно поражало своей неестественной лубочной синевой.
Зашуршал камыш, высунулась голова сотника Юрия Вышатича.
— Ловчие с собаками вепря гонят! Вон, над озером, утки взметнулись! Тамо!
— Пошли! Вборзе! — крикнул возбуждённый Игоревич.
В деснице он сжимал длинное копьё.
Молодой Юрий был послан к Володарю и Давиду из Владимира своим отцом, боярином Вышатой Остромировичем, во главе сотни волынских удальцов, как только сведали в городе о захвате ими Тмутаракани. С собой Юрий, добиравшийся до Корчева посуху, на конях, привёз длинное послание Вышаты, в коем опытный боярин дал Володарю ряд советов.