— Но наука…
— Дорогой, я ведь не против науки. Наоборот, за — всеми четырьмя руками. Но наука вправе говорить лишь о том, что она исследует, причем исследует серьезно. А кто у нас занимается аномальными явлениями? Какие ассигнования под это выделены? Где отчеты, труды, публикации? Ничего нет. Не спорю, может быть, кое-кто кое-где делает кое-что, лаборатория некробиологических структур, с ней я сталкивался в своих, с позволения сказать, расследованиях, та еще лавочка, но Большая Наука, академики, доценты с кандидатами знают об аномальных явлениях не больше рядового обывателя, читателя «Астрала». Знаешь, в свое время французская академия высмеяла сообщения о падении камней с неба. Не может быть, потому что и быть не может, суеверия невежественных людей. То же происходит и сейчас.
— Но почему?
— Не знаю. Надеюсь, из-за косности, консерватизма, отсутствия средств.
— Надеешься?
— Именно. Альтернатива — что исследования все-таки проводятся, но скрытно от общественности. А результаты настолько мрачны, что их обнародование могло бы вызвать хаос и панику.
— Эк ты загнул. Писатель, драматизируешь. Хаос и панику. У нас и без того хаоса — на весь мир хватит, можно трубопровод строить и гнать на запад. А мы живем, привыкли.
— Надеюсь, надеюсь… Только это ведь ты пришел сюда, это с тобой происходят странные и непонятные явления.
— Да не со мной…
— Не хочешь говорить, не говори.
— Может, все только кажется, мерещится.
— Типичный образчик мышления. Не верю, следовательно, не может быть. Современный интеллигентный, ты уж прости за бранное слово, человек скорее усомнится в собственном рассудке, чем допустит существование явлений, не одобренных наукой.
— Но неужели ты хочешь сказать, что существуют…
— Кто? Видишь, тебе даже сказать неловко, настолько въелись в тебя скепсис и неверие.
— Нет, я просто не знаю, как это обозвать.
— Никак. Или Нечто, неведомая сила. Проще для восприятие и звучит почти по научному.
— Ты не уходи от ответа — существует?
— Что бы я не сказал, ты не поверишь. Поверь себе.
— Хорошо, поверил. И что же мне делать дальше?
— Лучше всего — уехать. Отдохнуть месячишко где-нибудь в Ялте, а если денег не жалко, то в Италии.
— Наоборот.
— Что наоборот?
— В Италии, а если денег не жалко — то в Ялте.
— Судя по твоему тону, отдыхать ты не собираешься?
— Потом. Месячишко… Ты думаешь, что за это время, за месяц, «нечто» исчезнет, рассосется?
— Возможно. Или переключится на иной объект. Или, как знать, ктонибудь найдет на это управу.
— Кто?
— Ну, кто-нибудь. Могу я помечтать?
— Я не могу. Да и не верю в авось.
— А во что веришь? В святую воду, осиновый кол, серебряную пулю?
— Я поэтому и пришел к тебе. Спросить.
Роман снова приготовил кофе, снова посмотрел во двор, но звать собаку не стал.
— Я ведь действительно многого не знаю. И своего опыта у меня с гулькин нос, больше теории, слухи, легенды.
— С миру по нитке — нищему духом дачка на Канарах.
— Лучший способ — это бегство. Бегство за море. Действительно, часто помогает.
— Часто?
— Почти всегда. Главное — не подхватить ностальгию и не возвращаться. Конечно, доступно не всякому — уехать. Как в старых медицинских книгах: «При переутомлении хорошо помогает длительное морское путешествие, желательно кругосветное».
— А другой способ, не лучший?
— А ко мне перебирайся, сюда. Поживи несколько дней. Здесь тихо, никакой стройки. На рыбалку сходишь, отдохнешь. С интересными людьми познакомлю, тут археологи неподалече. Меловые пещеры, каменный век. Каждый вечер встречаемся. Изысканное общество. Картошечку печем, ушица, раки. Старушка одна местная гонит домашнюю — слеза прошибает, а голова не болит…
Дальнейший разговор шел ни шатко, ни валко. Моя вина. С одной стороны, я знал, что происходит нечто непонятное и опасное, с другой, не верил в это. Человек второй сигнальной системы.
Мы еще поговорили о том, о сем, я расспрашивал, он отвечал, стараясь подавить усмешку, потом спрашивал он, и я отвечал, улыбаясь, как последний дурак. Наконец, я ушел, с чувством сожаления, неловкости и досады, что все так получилось.
Роман проводил меня до машины, Портос тяжелым взглядом следил за тем, как я поднимаюсь на ступеньку.